Новый Мир (№ 2 2006)
Шрифт:
Никогда не жалела —
Ни о чем-то, потраченном зря,
Ни о чем-то забытом. Твердила себе упрямо,
Что на всякие вещи найдется своя непростая судьба,
Что печалимся, беспокоимся зря мы.
И идут друг за другом, рукой раздвигая кусты,
То ли дни, то ли люди, которые были, и мнится —
Ничего
В темноту. Словно древний божественный принцип,
Словно древняя клятва неведенья — молча идти,
Пригибаясь к земле, как травинки от сильного ветра,
И в какую-то новую жизнь забредать по пути,
И из жизни другой уходить незаметно.
* *
*
Оказалось, всерьез все это — домики серые, безобразные,
Снегом затопленная опушка, пара-тройка сухих стволов
Липовых да березовых — хватит уже на январь наводить напраслину,
Говорить, что пасмурно, что не всякий теперь готов.
Зимнее время — по-настоящему — пустое, зимнее,
Снега на половину окна, цыпки, трещины на руках,
Воспаленный взгляд от белого, невыносимого,
Небо с набрякшими снежными облаками — и думаешь: как же так?
Столько раз уже приходил — и было все заперто наглухо,
А теперь калитка болтается, поскрипывает на ветру
Да крючок железный гремит — а мне будто бы кто-то на ухо
Наступил или — боязно. Переминаюсь с ноги на ногу, порываюсь —
и не могу,
Не могу… Там архангел серьезный, под телогрейку запрятав крылья,
Расчищает дорожку деревянной лопатой, а другой — в кормушку
для мелких птиц
Подсыпает пшено. Вот они — самые зимние, правильные, простые
Вещи, на которых все держится. Ни тебе Апокалипсиса, ни пылающих
колесниц.
Так что коли вечер уж — то темно-синий, с проседью
Перламутровых звезд над крышами, с рогаликом месяца — в тишине
У стола на кухне пристроиться, задаваться космическими вопросами,
Вглядываться
Только — не разобраться мне, не обученной ихней азбуке, — лучше бы
Прочитать что-нибудь из Достоевского снова, всполошиться душой,
Посочувствовать тихо, жизнь растратить на призрачное, ненужное,
А потом махнуть кому-то в грядущее — “Бог с тобой!”.
* *
*
Окликнешь, рукой махнешь,
И временный с небес
Снежок просыплется. Прохладной тканью
Прикроет лес,
Прикроет до будущих времен овраг,
Скрипучий мостик в три доски — и ветки
Орешника, к земле пригнувшись, — спят.
А ты стоишь разинув рот, ответа
Ждешь, теребишь брезентовый рукав
И будто бы оглох от жизни.
И что перед тобой — метель, пурга?
Деревья-заговорщики темнеют?
И шепчешь хриплым голосом “держись” мне,
И я не смею
Ослушаться и говорю “да, да”.
Привыкну, может быть. Потом привыкну
Владеть набором чувств,
Во время погружаться с головой, выныривать
В далеком прошлом, отплевываясь от воды.
Там все по-прежнему.
Отец подарит мне часы на день рожденья,
А во дворе рябиновый засохший куст
От снега надорвется.
И я — я снова удивлюсь,
Как хрупко все и ненадежно,
Как тихо проникают в дом
Простые односложные слова.
И ты их произносишь шепотом.
Чуть различимо.
И щели задувает сквозняком
Ветро-вращения, жизне-вращения
В прохладном, тихом, нежно-голубом.