Новый Мир (№ 2 2007)
Шрифт:
* *
*
сложно любить людей а некоторых особо
и не то чтобы вид у них или характер не тот
но придет однажды к тебе просветленнейшая особа
и стесняясь расскажет какой ты вообще урод
и не то чтоб ты
но обидно ей-богу и думаешь ну и ну
а хотелось со всеми дружить и вообще хорошим
быть хотелось… ну ладно…
а письма я все верну…
Кереметь
Бродят в деревне мертвых духи священной рощи —
Заговоры бормочут, ищут двоих живых.
Нету загадки проще — двое теплы на ощупь
И не сумеют рядом сесть, не примяв травы…
Духи священной рощи злы, но умеют слушать —
Спой им такую песню, чтобы простили нас.
Духи священной рощи, в сущности, просто души,
Души людей, которых так никто и не спас.
* *
*
это не я ли в печали на почте бумажек ворох
счет за квартиру, за свет, за тепло и за разговоры
сапиенс бедный как есть подотчетен скромен
весь на ладони шуток дурацких кроме…
свет и тепло — я должна за них несомненно
а также за то что не буду бежать из плена
ох и еще мне предъявят потом в итоге
счет за любовь за то что любила многих
ну и фигня что мотив этот пережеван —
плакала зная нельзя приручать чужого
вот он чужой по утрам у меня в постели
да неужели чужой он и в самом деле
так не бывает твердила и вправду теперь свой угол
пятый как водится но мы довольны вполне друг другом
если ты встретишь меня в магазине, в метро, в аптеке
знай — мне вполне комфортно в условиях ипотеки
* *
*
Очень холодная вещь, оставляющая ожог.
Знаю — всего лишь разница
Но как же хочется трогать, плакать, выпендриваться, мой бог,
а он уже дико устал от таких истеричных дур.
И я буду писать в соответствии с правилами орфографии,
требованиями этикета и т. п.
Только на всем подряд, от эпиграммы до эпитафии,
будет стоять невидимый, неуместный значок “тебе”.
* *
*
О себе говорить — как пытаться понять Творца,
отчего и зачем, почему не вот так, а эдак.
Одновременно в роли ответчика и истца
промежуточный кто-то в цепочке “потомок—предок”…
Чтоб на мне сфокусировать —
лучше к заре времен,
где такой же нескладный, но, в сущности, добрый малый
озадачен собою, судьбою не умудрен,
знать не знает, что жизнь не сложилась и все пропало
у меня…
У него же прекрасные табуны,
золотая юрта и степь без конца и края,
у него луноликая дочка и три жены,
я совсем не в них…
на кубызе я не играю…
Я лелею и холю чужую-чужую речь,
мной за то недоволен родной мой народ татарский
и скорее готов на молчанье меня обречь,
но у нас же общий характер — степной, бунтарский.
Я затем теперь отверзаю свои уста,
нелюбимый ребенок, умеющий меньше прочих,
что порою простая правда не так проста,
а имеющий уши не слышит, когда не хочет.
Разве мудрость бывает надменною или злой?
Разве все мы не дети Адама, чуть лучше, хуже?
Я стою на границе. Я — голос. Я — ваш связной.
Между миром и миром стою. Я всегда снаружи.
Пусть во мне говорят и эпохи, и языки
и народы сближаются, чувствуя тяготенье,
все мы люди, и все мы пьем из одной реки,
лишь пока мы вместе, мы избежим забвенья.