Новый Мир (№ 3 2007)

Журнал Новый Мир

Помните знаменитый эпизод у Юрия Олеши, когда Багрицкий на спор пишет с ходу сонет?

А вот эпизод из лета 1965 года. Мы после окончания школы отдыхаем в километрах ста от Саратова на реке Медведице, у села под названием Дурасовка. Так же на спор, ни разу не запнувшись, лежащий на песке мой друг Илья диктует мне пролог поэмы, вызывающе назвав его “Клитор”. Тонкая тетрадка с моей карандашной записью у меня сохранилась.

О девушки, люблю вас, тугосисих,

Когда, восстав от утреннего сна,

Весь

день живу одною мыслью,

Когда и мне достанется одна.

Я много видел, много не видал,

Но тем не менее мне в жизни довелося

Спать с девушкой, и я ее е…,

А после разлюбил ее и бросил.

(16 мая этого года, в день 59-летия Ильи, я принес эту тетрадку, прочел ему; он слабо ухмыльнулся в седую редеющую бороду, а все ли понял — бог весть: третий год он лежит в тяжелом параличе.)

Из других его стихов помню про рыжую Жанну д’Арк, которую сожгли на рыжем костре, — что-то антокольское, хотя, разумеется, мы его не читали, и две строки об осени: “И на корявых лапах бересклета / Раскинет паутину бабье лето”.

Он сделался врачом.

Вот чуждый увлечению литературой гитарист и мотоциклист Сашка Лебедев по прозвищу Сандро, про которого я написал: “Гитарой нам душу раня, / Приплетется угрюмый Саня. / Угрюмость его не поэзия, / Ее нагнала геодезия!” (Сандро учился в политехе и никак не мог сдать экзамен по геодезии). Так вот, он написал поэму к моей ранней, первой у нас и весьма негативно воспринятой моими друзьями женитьбе. Компания записала бобину пленки с рефреном плача “Прощай, Серя!” и звоном стаканов. Для этой акции Сандро и сочинил поэмку. Ни до, ни после в стихотворчестве он не был замечен.

Проза в стихах

А. Л.

“Еще один…”

Еще один

Почти блондин

Ушел от нас,

Как Фантомас.

Как нам созвониться,

Не возьму я в толк.

Вы теперь, простите,

Словно брянский волк.

Окопались ровом

Метров этак в шесть.

Пышете здоровьем,

Как ваш новый тесть.

Ванну принимаете

Только с половиной,

Затянулись, знаете ли,

Сердца именины.

Больше не кричите:

“Эй вы, б-бирки, б-б-бирки!”

Ведь у нас, простите,

Разный взгляд на дырки.

Вы теперь мужчина

Самых

строгих правил,

Замарали ксиву,

От друзей отчалив.

И забыты линии

Марки “Made in Poland”.

И не знаю, чем, я

Ваш домишко полон.

Ходят с кинокамерой,

Как на Пляс Пигале.

Вечером печатают

Карточки про Галю,

Ночью сны не смотрят,

Ведь медовый месяц.

Напрямик всё косят

Поскорее к лесу.

А в лесу все тихо,

Лишь вороны каркают,

Обженили лихо,

Оттого и жарко.

Утром как с похмелья —

Лечь бы в дрейф поодаль.

Это вам не Лейла,

Не гляди на фото.

3 декабря 1967.

Саратов.

(Могу лишь пояснить, что тогда пользовался всеобщим успехом французский кинофильм “Фантомас”, что “бирками” мы назвали девушек, что заикание долгие годы было мне присуще, что Лейла — тридцатилетняя грузинка, с которой я познакомился в Москве, струсил, когда дошло до дела, и потом рассказал о том товарищам.)

“Искусство быть скучным — это сказать все” (Вольтер).

Саратов.

1 Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо (лат.).

И скучно, и грустно

Ганиева Алиса Аркадьевна — литературный критик. Родилась в 1985 году в Москве. Студентка 5 курса Литературного института им. А. М. Горького. Печаталась в дагестанской прессе, в газетах “НГ Ex libris”, “Литературная Россия”, в “Новом мире”.

 

Не устоявшийся еще как понятие “новый реализм” возник в российском литпроцессе не в виде самостоятельного направления. Скорее — как программа отрицания постмодернизма и его признаков: игрового начала, цитатности, иронии (при том, что в изобразительном искусстве Франции и Швейцарии “новый реализм” является как раз чем-то вроде иронического город­ского фольклора) и т. д. Здесь подействовало то, что в психологии назы­вается контрсуггестией: “Ах, вы так! Тогда мы вот эдак!” Термин навлек множество pro и contra: для одних это свершающаяся уже победа истинного осмыс­ления новой реальности, для прочих — просто-напросто мыльный пузы­рь.