Новый Мир (№ 3 2010)
Шрифт:
Ниобея. Грибной дождь Эллады.
Валерий. Бодрость, и ни слова больше.
Виталий. Жизнеспособность, ни слова меньше.
Виктуар. В столовой победа, после обеда — пропала еда. Ты украл? Да... Им победим.
(Поворачивает голову вправо . ) Ярослав, сынок. Ярость слабости, поджарая слава. Сынок.
И
Приподнимите меня, покажите мне мое приусадебное припомещичье хозяйство. Мой участок. Мои грядки, цветники, мои на моей земле насаждения.
П у т и н. Где посадки? Нет посадок.
А в г у с т. Покажите мне Августа. Мне меня. Величественного. Божественного. Аве, Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя.
К о р н е й. Смерть — глюкоза. Большой трип. Неконтролируемый унос сознанья. Расписка в получении жизни.
Я р о с л а в. Смерть — список претензий к ней. Заполненный обходной лист. В просторечии бегунок.
К о р н е й. Проглоченный партизаном перед пыткой. Типа, внедренный.
С т а л и н. Сестра моя смерть. Госстандарт. Памятник Госстандарту. Свод производственных норм. Архитектура промзоны. Любовь не сильнее смерти Гёте. Кахетинский ландшафт царства любви. Гули-гули, гулаг. Гули-гули, гулаг.
М а г н и т о ф о н (каркающим голосом). Аушвиц! Аушвиц!
Б р е ж н е в. Прага, Прага! Ты же наш человек. Как ты могла, Злата?
М а г н и т о ф о н (каркающим голосом) . Сталин-град! Сталин-град!
А в г у с т. Смерть — малюта. Ма-аленькая.
П у т и н. Смерть — валюта. Но-овенькая.
Б р е ж н е в. Смерть — кремлевская стена.
Х р у щ е в. Новодевичий.
Б р е ж н е в. Кремль и стена — одна сатана.
М а й я. Смерть — медицина. И плохая и хорошая.
А н д р о п о в. Министерство здравоохранения.
Е л ь ц и н. Четвертое управление.
А в г у с т. Майечка, смерть — не медицина. Смерть — химия. Может, что-то еще. Но что химия, во всяком случае бесспорно и гарантировано. Худшая из химий. Сами реагенты гниют, гниль подгнивает, подтекает, каплет, пухнет, и кошмарненький дух.
Н и о б е я. Смерть желания.
Т и г р а н. Ну в этом роде. Триумф импотенции.
А
В а л е р и й. Смерть — самозабвение истории.
В и т а л и й. История самозабвения.
С в е т л а н а. Смерть — демонстрация. Демонстрация всего, что не она.
Я р о с л а в. Смерть — мемуар. Всего, что никогда никому ничем никак. Rien du tout. Never ever. Мяумуар.
С в е т л а н а. Ммееемуар. Меммуарр. Муомар.
К о р н е й. Миллиард ниагар.
В и к т у а р. То есть власть. Смерть — власть. Абсолют власти. Апогей власти.
А в г у с т. Не наоборот? Не власть — смерть? Все наконец узнаю. Не в том смысле, что знание получу, а что перестану метаться в желании узнавать. Я чищу зубы пастой “Бленд-а-мед” “кора дуба”. Я надеюсь, что мне откроется, чтбо они называли корой дуба и клали ли это в состав или и думать не думали, а только писали так на тюбике, и эта надпись и была дуб и его кора.
Пауза.
А в г у с т. Прощаюсь... Прощаю... Праща... (Умирает.)
М а й я. Безвозвратно. Но ведь уже в возрасте. Признбаем. Под семьдесят. Еще двадцать — и девяносто.
В и к т у а р. Ты права, Майя-колбатоно. Я знал одного. Ему было сто. Десять таких — и тысячелетие России.
Пауза.
К о р н е й (стянув с груди на лицо майку с изображением черепа и костей).
Проклятьем связанные числа —
ничто, абсурд. Вся суть в проклятье.
Ведь если тела нет, нет смысла
в на плечиках висящем платье.
За что меня? Тебя? За что нас?
В котором слове или деле
вина, что казнью сделан тонус
мышц в распадающемся теле?
Сто пять на семьдесят. Недавно.
Полста назад. Когда на третье,
на сладкое распяли фавна
на праздничной линейке дети.
Белок — плюс-минус шесть-и-девять.
Железо — ноль. Россия — тройка.