Новый Мир (№ 4 2009)
Шрифт:
+9
Владимир Данихно в. Чужое. Рига, «S-ком», 2007, 432 стр.
Об этом странном романе молодого автора из Ростова-на-Дону питерский критик Василий Владимирский пишет: «В вывихнутом, полном абсурда мире живут герои этого романа. В одном эпизоде они оказываются во вселенной, где водятся информационные ведьмы, облака ходят строем, из земли само собой прет оружие, а у безумцев режутся крылья. То ли в раю, то ли в чистилище, то ли, как постепенно начинаешь подозревать, в аду. В другом эпизоде — отправляются на турбазу у инопланетного озера, в котором обитает гигантский кракен, чьи щупальца местные „рыбаки”обрубают на шашлык, словно куски кабачка, вызревающего на грядке.
И вновь перед нами открывается дверь
В общем, так до конца и не понятно: то ли герой романа Шилов стал объектом эксперимента некоей загадочной расы «сероглазых», попеременно погружающих героя в разные искусственные реальности, то ли герой в своем посмертии пускается в странствия-мытарства, то ли люди будущего пытаются реконструировать наше время, используя для этого искусственную личность главного героя и создавая для него искусственное, виртуальное окружение… Каждая ситуация, в которую попадает герой, как бы опровергает предыдущую, каждая — даже самая странная — утверждает свою «настоящесть», чтобы смениться другой, ровно в той же мере настоящей и иллюзорной. Снимаю шляпу перед чутьем и вкусом жюри премии «Дебют»-2006, заметивших этот странный и во всех смыслах неформатный роман и включивших его в тройку призеров в номинации «Большая проза». А в 2008 году роман вошел в лонг-лист премии «Большая книга» — если учесть, что в обеих премиях счет поданных к рассмотрению текстов шел на тысячи, можно говорить о несомненном успехе «Чужого».
В России в издательстве «Альфа-книга» несколько лет назад опубликован другой роман Данихнова — «Братья наши меньшие», более форматный, но тоже обративший на себя внимание, хотя и в пределах фантастического сообщества.
Андрей Хуснутдино в. Столовая гора. Рига, «S-ком», 2007, 304 стр.
Роман алма-атинского автора, вошедший в лонг-лист «Русского Букера» — 2008, имеет подзаголовок «До-знание». Герой, сотрудник секретной службы Марк Аякс, приезжает в город Столовая Гора, где имеется вроде бы закрытый, вроде бы выработанный золотой рудник, чтобы найти пропавшего, предположительно убитого, агента Хассельблада. Приезжает на дознание, но погружается в пучину «до-знания», пред-знания. Реальность постепенно размывается, как размывается и личность самого героя — возможно, к концу романа мы имеем дело уже не с этим человеком, возможно — и вообще с не-человеком, но как и когда осуществилась эта подмена, мы не знаем (впрочем, как и сам герой). Не знаем мы и что такое, в сущности, Столовая Гора — рудник, где продолжают добывать золото? Рудник, куда складируют золото, добытое неким алхимическим способом? Подземный храм из «Видений Иезекииля»? Копия «мирового древа»? Источник живой и мертвой воды? Кто такие жители Столовой Горы? Акционеры? Члены тайной секты? Бессмертные? Двойники? Нелюди?
«„Столовая Гора” имитирует стандарты романа „нуар” — одинокий сыщик в чужом городе, предоставляющем массу поводов поднять воротник и расстегнуть ширинку <…> только вот практически на каждой странице к обычным романным механизмам подключаются какие-то дополнительные, подрывающие реалистичность происходящего. Более-менее правдоподобная картина осыпается, и события соответствуют логике уже не реальности, а сновидения; роман очень скоро оказывается „не-тем-чем-кажется”.
По правде говоря <…> следовало бы начать рецензию с признания „я ничего не понял”; роман, целиком состоящий из двусмысленностей, проецирующийся сразу на несколько мифологий, быстро сбивает с тебя гонор и не позволяет маршировать по себе без запинки», — пишет в «Афише» Лев Данилкин [4] .
Отсылки к Дэвиду Линчу с его «Твин Пикс» не случайны; сам автор в тексте ссылается на «Замок» Кафки — тоже вполне понятная аллюзия [5] .
Современные сказк и. Сборник. Рига, «S-ком», 2008, 336 стр.
У «Снежного кома» уже был удачный опыт формирования сборников современной фантастики и «парафантастики» — например, составленный Аркадием Рухом «Цветной день», представивший так называемое
Русская литература Украины, пожалуй, один из самых богатых сегментов современной русской прозы и поэзии за пределами России. Так уж исторически сложилось, что украинское поликультурное поле издавна порождает своеобразные и значимые литературные явления, но сегодня, помимо общеизвестного феномена «стыка культур», действуют и другие факторы, создающие в литературном пространстве своего рода зону напряжения. Украинское книгоиздание, как на русском, так и на украинском языке, заведомо проигрывает российскому книжному импорту в области массовой, «низкопробной» продукции, к тому же современные украинские авторы, пишущие по-русски, достигая определенного уровня известности, начинают публиковаться в России, то есть происходит некая «утечка рукописей». Эта ситуация в какой-то мере оборачивается благом, позволяя осуществиться достаточно неожиданным авторским поискам и издательским проектам; современная русская литература Украины формирует внутри себя и выплескивает за пределы географических границ новые имена и смыслы.
Андрей Краснящи х. Парк культуры и отдыха. Рассказы. Харьков, «Тяжпромавтоматика», 2008, 224 стр.
Второй логотип в выходных данных — издательство «Формат», серия «Проза Nova». Руководитель проекта Д. Н. Нестеренко в рамках серии предполагает издавать интеллектуальную некоммерческую прозу авторов, так или иначе связанных с Харьковом. Андрей Краснящих — кандидат филологических наук, доцент кафедры истории зарубежной литературы и классической филологии Харьковского национального университета им. В. Н. Каразина, принимал участие в знаменитом проекте Сергея Жадана — антологии «Готелi Харкова», а также в некоторых российских альманахах «молодой литературы» — «Вавилон», «Фигуры речи», «Абзац», в интернет-проекте Дмитрия Кузьмина «В моей жизни…» [6] .
«Парк культуры и отдыха» — сборник рассказов и эссе с прилагающимся планом-схемой аттракционов и «Рекомендациями для отдыхающих». И если бы этот текст, структурные единицы которого озаглавлены «Русские горки», «Чертово колесо», «Центральная аллея», «Лабиринт», был устроен наподобие «Бренда» Олега Сивуна, если бы о каждом из поименованных аттракционов и его роли в жизни автора рассказывалось буквально , то мог бы получиться очень интересный портрет времени и страны: детские аттракционы — штука по-своему магическая. Автор, однако, предпочел другой путь; каждый аттракцион для него — символ некоей метафизической ситуации, причем почти всегда ситуации пограничной, так или иначе связанной со смертью. «Пещера ужасов» повествует о ночных кошмарах, в которых герой, давясь от отвращения, ест собственное сердце, и об экзистенциальном одиночестве, «Колесо обозрения» — о тщетной попытке самоидентификации, но ни слова о собственно «колесе обозрения», и так далее…
«Вообще-то в воображаемом мире может быть все что угодно. Мир, появляющийся в рассказах Краснящих, заполнен кошмарами и давящей жутью. Может быть, именно поэтому персонаж не стремится себя идентифицировать. Это человек без имени, или же имя для него — условность, любое ему впору. У него почти нет прошлого и будущего. „Но я не знаю, что было со мной потом. Я учился? Закончил институт? Или два? Кто я по профессии? Что я узнал и как это помогло мне? Не помню”. Для живущего во вневременье все эти атрибуты ни к чему», — пишет об этой книге в «Знамени» Галина Ермошина [7] .