Новый Мир (№ 6 2009)

Журнал Новый Мир

— И о воде, — добавил Справедливый Гур, оборачиваясь к охраннику; тот снял со стены и подал ему кинжал с резной рукоятью. Гур передал его Кардымову и предложил резать дыню.

Кинжал был тяжел, остро наточен, с драгоценными каменьями. Значит, оружие не бутафорское, отметил майор. Только он коснулся острием желтого тугого бока дыни, как та сразу раскрылась, ударив в лицо необыкновенным ароматом. Кардымов потянул носом. По лезвию струился тягучий сок. Он поймал изучающий взгляд Справедливого Гура.

— Старинная штука, — сказал Кардымов, переключая

внимание Гура со своей персоны на кинжал. Но тот продолжал глядеть на него, не отводя глаз. И майору почудилось, что он, этот неведомый Гур, уже многое о нем знает.

Гур кивнул.

— Им перереза2ли источник жизни еще инглизам. И персам. Да что говорить! Не удивлюсь, если это тот самый кинжал, которым подлый ассасин прервал драгоценную жизнь самого Шихаб-ад-дина!

Кардымов уставился на рукоять в каменьях, пытаясь сообразить, вспо­мнить, кто такие эти персонажи местной истории: Ассасин и Шихаб. Но, увы, имя самого древнего царя из местных, которое запомнил Кардымов, было — Аманулла-хан, провозгласивший независимость Афгана от Англии, а было это уже в двадцатом веке, явно позже персов и Ассасина с Шихабом. Кардымов откусил от солнечного ломтя.

— Мм, таких я еще не пробовал.

— Ты думаешь, разделить землю здесь будет так же легко, как разрезать дыню? — спросил Справедливый Гур.

— Ну, я-то сюда прибыл не за этим, — ответил Кардымов. — Но насчет земли скажу, что делить ее вам по справедливости придется. Это залог спокойствия и процветания. Азбучные истины. Афганистан может в довольстве жить. Здесь можно снимать по два-три урожая в год в некоторых районах, ну, провинциях. И чью же землю с большей охотой будет обрабатывать крестьянин? Свою или, прошу прощения, бая? Прописные истины. Еще римлянин Сенека призывал соотечественников отказаться от эксплуатации рабов, — блеснул знаниями Кардымов.

Справедливый Гур кивнул, оглаживая каменноугольную бороду.

— А чью землю обрабатывает ваш дехканин? — спросил он и, отщипнув еще одну виноградину, отправил ее в рот.

— Общественную и личную, — охотно ответил Кардымов.

— Зачем же? — спросил Справедливый Гур.

— Чего? — не понял Кардымов.

— Зачем же вы сами не отдадите дехканину всю землю, как учил Сенека?

— Ну, общественная, колхозная, и есть его земля. А о земле вообще-то учил Ленин, а не Сенека.

Справедливый Гур поднял антрацитовые сросшиеся брови над тонкой переносицей:

— Тогда зачем ему еще и личная земля?

Кардымов вздохнул:

— Это называется подсобный участок. То есть таким образом он сам себе может подсобить на нем. Прибавка к зарплате никогда не помешает!

— Значит, на общественной земле он трудится как раб Сенеки, — заключил Справедливый Гур.

Кардымов достал платок и вытер обильную испарину. К таким дискуссиям их не готовили под Ташкентом.

— Могу сказать, что наш крестьянин не бедствует. У каждого есть телевизор, холодильник, автомобиль или мотоцикл. — Кардымов даже не поперхнулся. А может, он в это мгновение был совершенно убежден,

что все так и есть там, в его далекой Ярославии. — И я прибыл сюда…

— Да, да, строить дома, делить воду, резать по-новому землю. Зачем стараться? Здесь все поделено. А в Книге сказано, кому и чем заниматься.

— У нас есть поговорка, — не стушевался Кардымов, — на бога надейся, а сам не плошай. Книги пишут люди. А они могут ошибаться.

— Благородный Коран был не писан, а ниспослан, — сказал Справедливый Гур.

Кардымов с тоской посмотрел на окно с ярким небом, цвета чайного сервиза в серванте Фильченко, перевел взгляд на афганца и, пожав крутыми плечами, признался, что еще не успел эту вещь прочитать.

— И-и-и зря, — сказал Справедливый Гур. — Ведь там все есть. И твоя судьба, мушавер, как на ладони. И судьбы твоих друзей. Стоило ли ехать в такую даль? У вас в Казани хороший Коран, в Самарканде есть.

На понт берет, мгновенно раскусил его Кардымов. Почувствовал слабое место, давит, думал он, хмурясь. Я даже Библию в глаза не видел, не то что Коран.

— Я же говорил, что я мушавер по строительной части, — скромно произнес он.

— А у нас даже последний мусорщик знает хотя бы Открывающую суру из благородной Книги, — сказал Справедливый Гур.

— Ну, у нас сейчас вера другая, — ответил Кардымов.

— Какая?

— Вера в человеческий разум, прогресс. В научно-техническую революцию.

Все тот же безусый малый в белых шароварах и белой рубашке внес на железном подносе два чайника, пиалушки, какие-то сласти в тарелках. Справедливый Гур взял чайничек и налил себе, приглашая глазами и гостя последовать его примеру.

— Да и так жарко, — пробормотал Кардымов, ерзая на затекшей ляжке. Ему бы хотелось определиться: кто есть кто. И вернуть макарова. Если, конечно, это… не проверка.

Нет, от жары у него разыгрывается паранойя.

Гур огладил каменноугольную бороду, с любопытством взирая на Кардымова.

— Ты отказываешься от чая, мушавер?

— Ладно, пиалушку выпью, — согласился Кардымов, о чем-то смутно припоминая.

И он наполнил свою пиалу, — кстати, цветом точь-в-точь как чашки из сервиза у Фильченко! — и осторожно взял тонкостенное хрупкое изделие грубыми пальцами, поросшими сверху волосками. Чай был горяч, но с каждым глотком Кардымов чувствовал облегчение.

— Вы, русские, тоже любите чай. Зачем же отказываться? — риторически спросил Справедливый Гур. — Мы с вами в чем-то схожи. Главное, вы, как и мы, не любите ничего делать по чужой воле. Не так ли?

Кардымов кивнул. Вдруг подумал о татарах почему-то. А потом о варягах… Нет, вопрос слишком сложный.

— Но я хочу заметить, что иногда со стороны можно получить толковый совет, — решил он все-таки высказаться, просчитав следующий ход Гура.

— Раньше вы, русские, строители и геологи, приезжали сюда без оружия, — проговорил Справедливый Гур. — И мы принимали ваши советы. А совет под дулом — это уже что-то другое. Как ты думаешь?