Новый Мир ( № 8 2011)
Шрифт:
Засмеялся любимец божий и пошел прочь.
Он прожил еще тридцать лет, но так ни разу и не сломалось его сердце. Хотя было в его жизни многое из того, что заставляет человека трепетать, падать и терять облик. Но Мэбэт не падал, не трепетал и не раз вспоминал старика с его пустым пророчеством. С годами любимец божий не утратил силы — все так же ловил стрелы на лету и не нуждался в товарищах для охоты.
Человек Пурги
Через
Девушка, которую он выбрал, была красива. Но непутевый отец дал ей мужское имя — Ядне, или Пешеход, — чем отпугнул от дочери всех законных женихов. Юноши опасались, что с неженским именем приведут в дом неженскую, чужую силу. Мэбэт посмеялся над пустоверьем и предпочел именно Ядне.
Только с детьми ему не везло: жена ежегодно рожала девочек, умиравших одна за другой младенцами или по истечении немногих лет. Мэбэт хотел прогнать жену и взять другую, но, прежде чем он решился на это, Ядне снова забеременела и принесла ему сына.
В месяц ветров, когда от всеохватного снега земля и небо теряют свои различия, Мэбэт вошел в нечистый чум роженицы, взял в руки мокрое кричащее тельце, подержал немного, вернул его жене и вышел, не сказав ни слова.
Хадко, или Человек Пурги — такое имя дал наследнику любимец божий.
Он рос хорошим сыном. В двенадцать лет принес домой волка, в семнадцать загнал сохатого. Правда, не смог как следует спрятать добычу, и мясо досталось лесному зверью. Радовался Мэбэт, только одно смущало его душу — Хадко не унаследовал божественных черт своего отца. Он был статен и силен, но скуласт и черноглаз, как его мать. А главное — почитал людской закон: бросал гнать зверя, если тот забегал в угодья других родов, не ловил рыбу в чужих реках, уважал шамана и, когда случалось оказаться среди множества людей, низко кланялся старшим. Любимцу божьему не доставляло удовольствия видеть такое, но сына он не попрекал.
Была ли мать Мэбэта с кем-то из бесплотных или не была — все это оставалось только слухом. Но то, что Хадко уродился человеком и только человеком, не вызывало никаких сомнений. Вскоре Мэбэт убедился, что для его сына страх нарушить обычай сильнее, чем страх перед зверем, — на зверя Хадко шел со спокойным сердцем, и удача чаще бывала рядом с ним, чем далеко от него.
На празднике увидел Человек Пурги красивую девушку из рода Пяк и стал просить отца, чтобы он шел к ее родителям говорить о сватовстве и калыме.
— Тебе и вправду нравится эта девушка? — спросил Мэбэт.
— Правда, отец, очень нравится.
— И ты ее любишь?
—
— Ты готов сделать ее своей женой, чтобы она рожала тебе детей, ты готов ее кормить и охранять?
— Я все сделаю для нее, ни один дух, ни один зверь не приблизятся к ней.
Небесные очи любимца божьего остановились на черных блестящих глазах сына. Он смотрел пристально, будто пытался найти в них близкие черты. Сын же искал в глазах отца только ответ и умолял небеса, чтобы этот ответ был “да”.
После молчания Мэбэт сказал:
— Если ты любишь эту девушку и готов охранять ее всю жизнь от духов и зверей — разве это не калым? Разве твое желание быть с ней не больше двух или трех десятков оленей, которые расселены по тайге и тундре на пользу каждого, кто может их добыть? Звери носят свои шкуры для того, чтобы ты взял их, когда тебе захочется, — зачем тебе калым? Чтобы доставить удовольствие старому Пяку, который жаден, как все люди?
Взгляд Хадко померк и стал тусклым, как талая вода.
— Отец, дай мне немного от твоего стада, — попросил он глухо, почти шепотом.
Мэбэт отказал.
— Ты не хочешь, чтобы я взял в жены ту девушку?
Хадко думал, что угадал волю отца, но ошибся.
— Нет, — сказал Мэбэт, — я не против, чтобы ты на ней женился. Она и в самом деле красива, я видел. Иди, бери ее, веди в наше становище. Я приму ее как свою невестку и буду с ней ласков. Только не проси у меня оленей, а тем более бисера, шкур и медных котлов. Ты знаешь, что я легко плачу и согласен платить за что угодно, но только не за слабость собственного сына.
— Что мне делать?
— Делай что хочешь. Свое слово я сказал, но мешать тебе не стану. Ты давно сделал семь шагов своего отца — зачем тебе советчики?
Так они расстались. Несколько дней Хадко не открывал рта, остервенело делал работу, которая была на нем. Мать спрашивала сына, что случилось между ним и отцом, но так и не дождалась ответа. Сама же Ядне боялась первой заговорить с мужем: любимец божий никогда не повышал голоса на жену, но и не разговаривал с ней без надобности.
Однако в эти дни, глядя на мрачного сына, Мэбэт светлел сердцем — сердце видело, как зреет в Хадко молодая, упругая злость.
И однажды наследник любимца божьего ушел в тайгу, никому ничего не сказав. Вместе с ним исчезли новая пальма, три десятка стрел, олень, нарты и лучшая собака Мэбэта. Он ушел на большую ходьбу и не появлялся несколько дней, до самого новолуния, отчего мать начала мучиться страхом, что сын уже не придет. По ночам Ядне плакала. Мэбэт молчал, но когда причитания жены окончательно надоедали ему, он брал ее за подбородок и говорил негромко: