Новый мир. Книга 2: Разлом. Часть первая
Шрифт:
Кореец, у которого за последние годы только прибавилось наглости и радикализма, казался единственным, кого совершенно не смущает обстановка. Поглаживая отращенные им усики в стиле Эрнесто Че Гевары, он рассматривал хрустальные бокалы и официантские ливреи с откровенной иронией, словно ядреный пролетарий, явившийся в логово прогнивших буржуев с револьвером под кожаной тужуркой.
Карен, экстравагантная блондинка с неопрятной короткой стрижкой и пирсингом в носу и пупке, демонстративно оделась в какой-то безвкусный леопардовый топик и короткие джинсовые шортики. Она была единственной, кто мог соперничать с Риной
В глазах Ши и его спутницы сквозило странное выражение, что подтверждало мои опасения, что эти двое, в лучшем случае, накурены. Марихуана была легальна на территории Сиднея, при условии ее употребления в положенных местах, однако являться под кайфом в подобное место казалось, мягко говоря, несколько странным. Я и ранее слышал, что многие вознесенцы, вырвавшись из стен интерната, начинают слетать с катушек, и вынужден был признать себе, что Ши был как раз тем парнем, с кем это могло случиться.
— М-да, — прошептал я, чтобы хоть как-то нарушить тягостное молчание, нарушаемое лишь звуками рояля и звоном посуды. — Все это произошло так неожиданно. Просыпаясь вчера утром, я и представить себе не могу, что окажусь тут вместе с вами.
Для меня стало настоящим шоком, когда на вчерашнюю утреннюю тренировку, едва та началась, заявился представительного вида харизматичный мужчина в очень дорогом костюме и с очень дорогими часами. Ленточка с надписью «Тренировка олимпийской команды» не остановила его, что не удивительно, так как мужчину сопровождал вице-президент Олимпийского комитета Австралийского Союза.
«М-м-м, чем обязаны?» — глаза Джеффа Кроуди, помнится удивлённо поползли на лоб. «Брайан Клируотер», — самоуверенный мужчина протянул ему руку. — «Ли&Гордон», CEO». Челюсть тренер отвисла, и ему пришлось кивнуть, пропуская руководителя корпорации, оплатившей половину всех расходов олимпийской команды, туда, куда ему хотелось, так как этот человек был здесь хозяином практически в такой же мере, в какой им был сам «сэнсэй» Хирохито Нагано, владеющий компанией.
За Клируотером двигалась целая процессия, возглавляемая симпатичной руководительницей PR-департамента «Ли&Гордон» в составе нескольких ее не менее симпатичных подчиненных девчонок-пиарщиц и полудюжины представителей СМИ, готовых к съемке. За спинами журналистов толпились несколько десятков зевак.
Все произошло довольно быстро. Огорошенный происходящим, я неловко бормотал какие-то слова благодарности, морщась от фотовспышек, пока Клируотер пожимал мне руку перед объективами камер и, белоснежно улыбаясь, объявлял, что генеральный спонсор олимпийской сборной имеет честь вручить «храброму австралийскому спортсмену, покорившему публику» подарочный сертификат, дающий право поужинать вместе со всеми, с кем он пожелает, в ресторане «Аурум».
Я ожидал, что журналисты захотят задать мне несколько вопросов о финальном поединке с Батистой, который состоится в грядущее воскресенье, и даже подумывал о том, не раскрыть ли свои карты прямо сейчас. Однако, к моему сожалению, вице-президент Олимпийского комитета не позволил раскрыть рот ни мне, ни Джеффу, напомнив журналистам,
— Я бы предпочел обычный паб и несколько бокалов лагера, — бесцеремонно заявил Ши, неприязненно оглядывая батареи вилок, ложек и ножей около своей тарелки. — Я никогда не любил все эти понты.
— По-моему, нам всем стоит сказать Димитрису «спасибо» за предоставленный шанс побывать в таком роскошном месте, — вступился за справедливость сидящий на другом конце стола Бен МакБрайд. — Не забывайте, бедняга лишился зуба, чтобы мы лакомились этими лобстерами.
Реплика Бена вызвала за столом ряд смешков, немного ослабив электризацию воздуха, и я с благодарностью взглянул на товарища. Парень из состоятельной семьи, со своей аккуратной академической прической, одетый в смокинг с бабочкой и умеющий вести себя за столом, Бен не смотрелся в ресторане как чужеродная клетка, хоть и признался мне, перед тем как занять своё место, что чрезмерно претенциозная обстановка несколько давит ему на нервы.
К сожалению, Ши не желал успокаиваться.
— Эй, не судите меня строго, братцы, — с театральным простодушием воскликнул он. — Я ведь дикарь. Самый настоящий, между прочим. До десяти лет бродил по пустошам, жрал крыс и закусывал их мхом, а иногда грибками. М-м-м… мох. Вкуснотища. Официант! У вас есть крысы, фаршированные мхом?!
Два официанта слегка недоуменно переглянулись, гадая, как им стоит реагировать на подобный вопрос. Персонал «Аурума» пока еще мужественно выдерживал уровень, ни единым словом или жестом не выказывая пренебрежение к собравшейся сегодня тут неподобающей публике.
— Нет, сэр, — с каменным лицом вежливо ответил один из официантов.
Пятнадцатилетний Дэвид Ленц, сидящий рядом с матерью, злобно хихикнул над сарказмом Ши, который, видимо, пришелся ему по душе. Дэвид при встрече шокировал меня просьбой дать ему автограф, но я полагал, что к этому его подговорил отец — парень слабо интересовался жизнью за пределами компьютерных игр. Даже будучи одетым, по настоянию родителей, в миленький костюмчик, Дэвид оставался подростком-бунтарем с нелепым ирокезом, вовсе не тем типажом, который рассчитываешь встретить в подобном месте.
Миссис Ленц многозначительно прокашлялась и переглянулась с мужем, давая понять, что разговоры о крысах и мхе не придают ей аппетита. Роберт в элегантном черном смокинге с бабочкой, как и Руби в синем вечернем платье и кулоне с большим сапфиром на тоненькой цепочке из белого золота, вписывались в здешний интерьер намного гармоничнее, чем их сын.
— Ну что, Димитрис, ты всерьез рассчитываешь взять золото? — спросил у меня Роберт, чтобы отвести разговор подальше от экзотичных гастрономических историй Ши Хона.
Я неуверенно пожал плечами, которым было слегка тесновато во взятом напрокат черном костюме, неуверенно ковырнув вилкой гусиную печень с черносливами и шпинатом в авторском соусе от шефа, возлежащую посреди огромной белоснежной тарелки.
— Попробую, — буркнул я.
Мне пришлось расстегнуть обе пуговицы на костюме, верхнюю пуговицу рубашки и ослабить галстук, чтобы я почувствовал себя хоть немного свободнее, но даже это не вполне помогло. Вряд ли когда-нибудь наступит день, когда я стану чувствовать себя в своей тарелке в таких местах, как это.