Новый мир. Книга 4: Правда
Шрифт:
Одна нога по-прежнему почти не слушалась, волочилась за мной, так что я двигался странными, неестественными движениями, словно дегенерат. Наступив на Пайпса, который согнулся пополам, парализованный дикой болью, я на ощупь схватил трость и в неуклюжем прыжке, больше напоминающем падение, едва успел обрушить налитое свинцом орудие на руку мужику, который уже начал нацеливать пистолет в Мишку. Трость достигла цели с очень неприятным хрустом треснувших костей, за которым последовал болезненный крик, чмокающий звук слепого выстрел и треск резиновой пули, угодившей в асфальт. Мой отчаянный прыжок окончился так же плохо —
Мне понадобилось не больше секунды, чтобы оправиться от шока и перевернуться на спину. Громила, уже оправившийся от моего тычка в «солнышко», к тому времени уже занёс руку, чтобы долбануть меня кастетом. Я успел с силой пнуть его здоровой ногой в голень, тем самым нарушив хрупкое равновесие, в котором тело находилось во время удара, и тот рухнул на меня. Сцепившись с ним и рыча, мы несколько секунд катались по асфальту. Я понимал, что в любой миг получу фатальный удар в спину от первого же из остальных, кто очухается. Время шло на секунды. Я извернулся так, чтобы оказаться сверху, и моя ладонь легла на лицо противника, надавив пальцами на глазные яблоки. Парень заверещал от боли и вцепился зубами мне в ладонь. Я поморщился от укуса, но давление лишь усилил. В этот момент кто-то наконец изловчился садануть меня ногой в голову, да так удачно, что в ушах зазвенело.
Следующие несколько секунд я находился в позе зародыша, медленно отползая в сторону и отчаянно пытаясь закрыть жизненно важные органы от целого града ударов. Мишка продолжал рычать где-то рядом в тон жалобным стенаниям того мужика, в которого он вцепился.
— А-а-а… дерьмо… — продолжал жалобно скулить Пайпс, извиваясь на асфальте где-то рядом и держась за причинное мнение. — Прикончите наконец проклятого пса!
Я решил, что теперь уж точно конец. Но в этот момент на улице раздался выстрел.
— Эй, вы, ублюдки! — последовал за ним угрожающий голос мужчины, который приближался с той стороны, где был таунхаус Дорис. — Оставьте моего соседа в покое и убирайтесь, ясно?!
— А-ну не лезь не в свое дело, мужик! — угрожающе ответил стоящий надо мной мужик, резко потянувшись рукой за пазуху.
Выигранной секунды оказалось для меня достаточно, чтобы сориентироваться в ситуации. Трость валялась далеко. Нога все еще не слушалась, да и прочим частям тела досталось изрядно. Так что пришлось импровизировать. Схватившись рукой за ногу стоящего надо мной мужика, я со всей силы нанес ему удар в обратную сторону коленной чашечки. Ослепленный болью мужик упал на колени, как инстинктивно сделал бы каждый, с кем сотворили бы подобное. Я обвил его руками и здоровой ногой, сдавил его сзади самым крепким захватом, на который был способен, не позволяя вытянуть из-за пазухи оружие — до тех пор, пока тот не начал конвульсивно стучать ладонью по асфальту, показывая этим борцовским движением, что капитулирует. Разжав объятия и угостив полуоглушённого противника напоследок ударом в ухо, я столкнул его с себя прочь.
Мужчина, подоспевший мне на помощь, действовал вполне спокойно и разумно, как надлежит опытному бойцу. Я уже догадался, что это был Джек, муж Дорис — бывший десантник из 101-ой воздушно-десантной дивизии.
— Я предупреждаю! Одно лишнее
— А-а-а! Да уберите от меня наконец чертового пса! — бессильно хныкал один из них, уже не пытаясь вырвать ногу, залитую кровью, из зубов Мишки.
Пайпс, частично оправившись от невыносимой боли, причиненной моим ударом, поднял обе руки вверх, показывая тем самым, что сдается.
— Ваша взяла. Уберите своего чертового пса — и мы уйдем, — прошептал он.
— Куда это вы уйдете? Копы уже едут! — возразил Джек решительно.
— Это не в интересах твоего дружка, поверь, — прокряхтел он, все еще кривясь от боли. — Он сам только что из обезьянника. Впрочем, если ты хочешь очутиться там снова — валяй, впутывай в это копов, Войцеховский!
Джек посмотрел на меня вопросительно.
— Пусть эти идиоты катятся отсюда, — молвил я устало, борясь с головокружением и не находя в себе силы даже для того, чтобы подняться с асфальта.
— Я бы лучше последовал этому совету, — предложил Джек.
За тем, как четверо мордоворотов с трудом заползают в свою машину и торопливо отъезжают, сжигая тормозные колодки, мы наблюдали молча.
— Спасибо, соседушка, — прошептал я, когда Джек помог мне встать.
— Ты как? Сильно отделали? — деловито спросил тот, так, словно мы сто лет знакомы.
— Уж не сильнее, чем получили сами, — прокряхтел я.
Мишка смотрел на нас радостно, высунув язык и виляя хвостом. На его морде и шерсти остались видны пятна от крови, но я не сомневался, что вся она вытекла из прокушенного бедра.
— А-ну быстро прячься за домом и помалкивай там! Не хватало еще, чтобы тебя забрала служба по животным! — велел я псу, все еще помня об одной из угроз Анны Миллер.
Внизу уже раздавались полицейские сирены. Все в большем количестве таунхасов загорался свет, а многие любопытные соседи, разбуженные выстрелами, уже повыходили на крыльцо. С минуты на минуту первые зеваки начнут подтягиваться сюда.
— Черт. Копы. Соседи. Этого еще не хватало, — вздохнул я.
— Давай, скорее, я помогу тебе зайти в дом, а все остальное — возьму на себя, — решительно кивнул Джек, тактично не спрашивая, почему я не хочу иметь дела с полицией.
— У тебя могут быть проблемы…
— Да ничего не будет. У меня легальный травмат. Пострадавших нет. Один лишь шум и обеспокоенные соседи. За такое не заберут в участок ветерана войны, которого ждут жена и малолетние дети. Другое дело — бывший наемник с темным прошлым, который, как я понимаю, и так не в ладах с копами.
Мне оставалось лишь согласно и благодарно кивнуть.
— С меня причитается. И за Новую Москву, и за сегодня.
— Пустяки. Я знаю, что ты сделал бы для меня тоже самое.
§ 17
Я не ожидал, что это сработает. Но каким-то чудом мне таки удалось избежать внимания полиции к своей персоне. Я лежал, не издавая ни звука, зашторив шторы и не включая свет, пока за окнами мигала сирена, и Джек объяснялся с подъехавшим полицейским патрулем, уверяя, что всего лишь сделал пару выстрелов в воздух, дабы отогнать гопоту, шляющуюся на улице, которая, кажется, побила лампочки в фонарях.