Новый путь
Шрифт:
Глава вторая
Витька… Мой навсегда Витька. Он очень умный, показал мне сразу, что он – тот самый, родной, любимый. Потому что не было да и не могло быть у девятнадцатилетнего Витьки таких знаний. Осмотрел меня, поняв про химию, поэтому мне сейчас будет очень грустно – вывод химии полевыми методами… В общем, не для слабонервных.
Но это говорит еще об одном факте: мы не «проснулись», а странным образом перенеслись. То есть все пережитое сном не было. Это и хорошо и плохо. Плохо – потому что я о детях беспокоюсь, несмотря
Что сказать… Учитывая цвет того, что из меня, а потом и из любимого вышло, от момента отравления прошло не так много времени – не более суток, что значит… В гостинице богачей отравили. А там могли отравить, только если наш визит туда был подстроен. А вот Витькин портативный анализатор продуктов питания дал очень нехороший результат: жить нам оставалось не более месяца, затем мы бы закончились. Зачем это было нужно, ускользает от моего понимания. Возможно, Витька что-то понимает. Либо…
Если не планировалось именно пустого убежища, только тогда наша смерть имеет смысл. Создав дополнительную панику, можно было бы проредить людей, закрутив гайки. То есть чистая политика. Но она имеет смысл только в случае действительной ядерной войны. Значит ли это, что война действительно имела место?
– Вить, технику посмотри, – тихо прошу я любимого, когда снова оказываюсь в кровати.
Я знаю, что он поймет. Трудно не понять таких простых вещей. Я пока еще двигаться не могу, нужно ждать, когда подействуют антидоты, то есть еще часа три-четыре. Вот только почему меня накрыло сразу же, а не в конце месяца? Получается, несовместимость препаратов – тех, что были раньше, и тех, что потом. У нас будет время подумать.
Витька отправляется в аппаратную, а я переключаю дистанционкой экран в поисках именно той истории про земного ятом. «Маугли» называется.
История фильма увлекла так, что я не заметила возвращения несколько растерянного Витьки. Я сразу же увидела, что парень растерян. Видимо, что-то не совпало с памятью или же… Может окружающая действительность быть не нашим прошлым? Вполне вероятно.
– Сервер не такой, – сообщил мне Витька. – Не две плашки, а четыре, и какой-то «райд», судя по маркировке при запуске. Не знаешь, что это такое?
– Не знаю, – покачала я головой, сосредотачиваясь. – То есть под контроль ты его не взял?
– Взял, – хмыкнул мне парень. – Там логин и пароль на бумажке с внутренней стороны корпуса. Поэтому могу сказать, что внешних коммуникаций не просто нет, но и не было. Обрыв всего именно по времени…
Он не стал продолжать; мне понятно, что имеет в виду Витька. И он тоже понимает, что я осознаю. Зная мужа, уверена: он попробовал не только это, поэтому, скорей всего, пришел делиться новостями. Остановив воспроизведение, я показываю ему место рядом с собой, куда выглядящий юношей Витька и опускается.
– Антенна вышла нормально, – продолжает он. – Как и вентиляторы, все восемь.
– И что? –
– Вой помех и пустота, – вздыхает Витька. – Послезавтра попробуем поднять обзорку, может хоть тогда узнаем точно.
– А у нас только беспилотники? – сразу же интересуюсь я, на что муж кивает.
То есть предварительно: это не наше прошлое, вокруг действительно смертельная радиация, а человечество уничтожено. Это совсем не те новости, которым можно радоваться. А если это не наше прошлое, то может не быть и Гэлирии, что вообще совсем уже плохо, просто не сказать как.
Сонливость наваливается как-то внезапно; это, кстати, нормально, учитывая промывание и препараты. Кровь почистить мы можем только опосредованно; надеюсь, примитивные препараты хоть как-нибудь справятся. Именно поэтому неудивительно, что меня и Витьку сморило.
– Котеночек! – Витька с ходу бросается меня обнимать. Мы стоим босыми на зеленой траве посреди березовой рощи.
– Витенька, родной мой! – отвечаю ему тем же. – Что с нами случилось, как ты думаешь? Я думала, с ума сошла.
– Поэтому ты так плакала? – тихо спрашивает меня муж. – Я думал, сердце разорвется от твоего отчаяния.
– Страшно, Витя… Не хочется все заново, к тому же… – Я замолчала.
– Это не наше прошлое, – утвердительно говорит Витька. – Техника немного отличается, медальон не имеет разъема, да и антенна вышла нормально…
– Значит, тут… «Гэлирия»! – выкрикиваю я, но ничего не происходит. – Надо же было попробовать… – с извинением в голосе произношу я.
– Это не камера рекреации, – кивнул муж. – Гэлирии может совсем не быть.
– Бункер надо будет с тестером проверить, – информирую я Витьку; впрочем, он это и сам знает. – Ну и посмотреть, что мы имеем… И Слияние…
– Слияние в любом случае, – улыбается он, гладя меня знакомым жестом. – Даже если оно приведет только к радости…
– Я так привыкла к нему, – признаюсь я. – Мы найдем выход.
Мы обязательно найдем выход. Не может так быть, чтобы мы были навсегда заперты в противоатомном бункере, значит, выход должен быть. И мы его найдем, ведь мы вместе.
– Вить! – вспоминаю я вопрос, мучивший меня еще тогда. – Надо будет разобраться, что это за пространство, в наших снах.
– Ну… – задумывается муж. – Можно пойти дальше, посмотреть, что там. Можно попробовать притащить что-нибудь в сон…
– Иди сюда. – Я роняю его на траву, потому что очень хочу почувствовать его.
– Без проникновения, – предупреждает он. – Надо там посмотреть, что у тебя…
И без проникновения существует множество способов иннервации друг друга. Я хихикаю, вспоминая нашу прежнюю терминологию. Понимающе улыбается и Витька. Но самое главное в том, что мы вместе.