Новый Свет, Инк. Создание Америки английскими торговцами-авантюристами

Батман Джон

Учитывая непреклонный ответ Кетта, Дадли не оставалось ничего другого, как отдать приказ об атаке королевских войск. Результатом стала массовая резня. Разрозненная армия Кетта не шла ни в какое сравнение с наемными солдатами Дадли. За один августовский день около тридцати пяти сотен мятежников были убиты в местечке под названием Дейл Дуссина. Кетт, видя, что дело проиграно, бежал. Когда его последователи увидели, что он покидает поле боя, они тоже пали духом и в конце концов сдались.

На следующее утро большинство лидеров были схвачены и повешены. В последующие недели Дадли председательствовал на судебных заседаниях, после чего многие другие мятежники из Маусхолда были казнены, причем некоторые из них в жуткой

форме: «сначала им отрезают интимные части тела, затем живьем вытаскивают кишки и бросают в огонь, потом отрубают голову, а тело четвертуют: голову насаживают на шест и закрепляют на вершинах городских башен, остальные части тела разбрасывают по нескольким местам и выставляют на всеобщее обозрение». В конце концов, сам Кетт был схвачен, судим, признан виновным и повешен в цепях на вершине Норвичского замка.

Наказание мятежников не удовлетворило некоторых местных дворян, которые требовали еще больших мер. Дадли возразил: «Даже в наказании должна соблюдаться мера». Неужели, говорил он, здесь нет места «смиренному прошению» или даже «помилованию и милосердию?». Его явное сочувствие может быть показательным, но он должен был знать о потенциальной опасности, которую восстание Кетта представляло для королевства. Восстания происходили по всей стране — в соседнем Саффолке, а также в Корнуолле и Девоне. Мотивы были самыми разными и накладывались друг на друга: овец и огораживания, налоги и субсидии, новые религиозные требования, законы о бродяжничестве и государственной измене. Но в их основе лежало непреходящее и растущее отвращение к скупости дворянства и джентри, тех 2%, которые управляли 98% йоменов и крестьян, ремесленников и подмастерьев.

Восстание Кетта потрясло Англию до основания. Некоторые опасались, что в стране может начаться гражданская война. В лихорадочной атмосфере при дворе Сеймур начал терять доверие Тайного совета, и Дадли, герой дня, стал самым влиятельным королевским советником. Ему помогло то, что он не успел полностью распустить свои боевые силы, и уже через пару месяцев после подавления восстания Кетта он устроил государственный переворот, арестовав Сеймура, став фактическим регентом и приняв титул лорда-президента.

В новой роли перед Дадли стояла задача восстановить доверие к правлению Эдуарда, спасти Англию от экономического бедствия и устранить пагубные социальные противоречия, которые стали проявляться в результате огораживания земель. Его работа стала неизмеримо сложнее после резкого и, казалось, катастрофического падения спроса на ткани из континентальной Европы. В 1550 году, когда он сменил Сеймура, торговля сукном была оживленной, а общий объем экспорта составлял 132 767 сукон, как называли отрезки ткани. Но в 1551 году этот показатель снизился до 112 710 полотен, а в следующем году упал до 84 968. В то время, когда монархия уже была сильно погрязла в долгах, падение спроса, казалось, исключало всякую надежду на то, что королевские займы можно будет выплатить за счет таможенных поступлений от торговли сукном. Как заметил один купец несколько лет спустя, экономика Англии «остывала и приходила в упадок».

Ситуацию усугубило еще одно событие. В 1549 году, когда Смит писал свои «Рассуждения», Антверпен рухнул как центр европейской торговли пряностями. В течение пятидесяти лет португальские купцы использовали фламандский порт в качестве основного, обменивая там пряности на немецкое серебро. Но теперь король Португалии Жуан III решил, что, поскольку в Лиссабон поступает достаточно серебра из испанских серебряных рудников в Америке, ему не нужно торговать в Антверпене. В результате такого перелома английские купцы оказались под двойным ударом: упадок их экспортного бизнеса по продаже тканей и потеря их импортного бизнеса по продаже пряностей и связанных с ними предметов роскоши из Азии.

Чтобы помочь разобраться в этом сложном кризисе, Дадли

обратился за советом к нескольким друзьям и соратникам. Среди них был торговец Томас Грешем, а также несколько ученых, многие из которых были связаны с Кембриджским университетом, в том числе Томас Смит, Ричард Иден, Клемент Адамс, Джон Ди и Ральф Робинсон, большинству из которых было около двадцати — тридцати лет. Но даже с этой талантливой группой советников сомнительно, что Дадли добился бы значительного прогресса без активного участия и влияния гениального государственного администратора Уильяма Сесила, правой руки Дадли и, официально, государственного секретаря.

Как Грешем и Смит, Сесил также вырос среди достопримечательностей и звуков, связанных с овцами, шерстью и сукном. Он родился в 1520 году, сын мелкого королевского слуги и местного землевладельца, и вырос в Стэмфорде, рыночном городе в Линкольншире, одном из центров суконной промышленности: уже в XIII веке купцы из Венеции и Лукки приезжали в Стэмфорд, чтобы купить алое и алебарду, ткань с богатой фактурой. После посещения местных школ Сесил поступил в колледж Святого Иоанна в Кембридже, основанный прабабушкой Эдуарда VI. Там с четырнадцати лет его обучали Томас Смит и Джон Чек, известный ученый-грековед. Юный Сесил был одним из первых, кто стал приверженцем «нового обучения», введенного в Кембридже ученым эпохи Возрождения Дезидерием Эразмом. Он пропагандировал греческий язык как способ доступа к заново открытым трудам таких философов, как Пифагор, Платон, Птолемей и Евклид, и, как следствие, к новым предметам, таким как астрономия, арифметика и космология.

В возрасте девятнадцати лет Сесил поступил в Грейс-Инн, самый величественный из четырех судебных иннов, расположенный за старой римской стеной Лондона. Сегодня Грейс-Инн — одно из профессиональных объединений, где барристеры имеют свои палаты и выступают в качестве адвокатов в близлежащих судах. Но во времена Сесила это была своего рода школа для молодых аристократов, которые должны были достаточно хорошо разбираться в юридических документах, чтобы управлять своими поместьями, или для будущих королевских администраторов, которые будут заниматься ведением сводов законов. Там, в атмосфере, сильно отличающейся от замкнутого мира Кембриджа, Сесил смог наладить контакты с ведущими деятелями двора и торговли.

Вскоре вслед за Смитом он поступил на королевскую службу, почти наверняка благодаря добрым услугам Джона Чика, на сестре которого он женился и который покинул Кембридж, чтобы стать воспитателем Эдуарда VI. Сначала он служил Эдуарду Сеймуру и ненадолго попал в тюрьму, когда Дадли сделал шаг к власти. Однако в отличие от Смита, который потерял свое место при дворе, Сесил, проявив удивительную политическую ловкость, которая станет его визитной карточкой, сумел выбраться из лондонского Тауэра и быстро занял прежнее место Смита в качестве государственного секретаря.

Теперь, когда Сесил размышлял над тем, как лучше всего проконсультировать Дадли и разрешить кризис в Англии, он вполне мог задуматься над идеями своего бывшего наставника. Хотя Томас Смит не опубликовал свои «Рассуждения» летом 1549 года, он поделился ими с Сесилом. Зная, насколько взрывоопасны его взгляды, он убеждал Сесила не распространять трактат. Оставьте его «между нами двумя», — умолял он.

Тем не менее, Сесил вполне мог продвигать некоторые из рекомендаций Смита. И, как оказалось, в этом созвездии купцов, интеллектуалов, придворных и государственных чиновников были и те, кто разделял точку зрения Смита, в частности тридцатитрехлетний бизнесмен Томас Грешем. Его пригласили выступить перед королем и Тайным советом, чтобы он высказал свое мнение о наиболее эффективном способе — с «наименьшими затратами», — которым его величество мог бы «избавиться от долгов». Как он позже вспоминал, он убедительно доказывал, что необходима программа реформ.