Новый Вавилон
Шрифт:
— Вы — мусульманин? — Алексий был неприятно удивлен, но не подал вида. — Что же произошло? Вы не хотите говорить?
— Дело прошлое… — Луи вздохнул. — После Разделения все наши белые коллеги, которые остались, в один из дней были растерзаны толпой озверевших молодчиков из «бригад очищения». — Он опять потянулся за остывшим чаем. — Не хочется вспоминать, но доктор должен знать, что случилось после его отъезда, кажется, в Россию. Если бы он вовремя не уехал… Господин Априн — очень хороший человек и в чем-то мой учитель. Передайте, что Луи помнит его доброту —
«Везде, одно и то же», — подумал Дронов, а вслух спросил:
— Неужели все погибли?.. А — другие… э-э-э… его коллеги?..
— Черные, вы имеете в виду? — усмехнулся Луи. — Нас было трое в ближайшем окружении доктора. Я — живу в Кадингире. Другие, двое — Билли и Эдди — как «истинные и чистокровные», прошедшие все национальные проверки, остались. Слышал, лаборатория заработала, и исследования продолжились, но как там сейчас, — не знаю. У меня сохранился только адрес Билли, доктор может попробовать с ним связаться, нелегально, конечно. Свой я вам тоже оставлю, передайте господину Априну, когда вернетесь в Лондон. Может, законы смягчатся, и мы сможем, как раньше, переписываться по Сети…
Они еще посидели немного, затем Дронов сослался на дела и откланялся, оставив захмелевшего Луи за столиком предаваться воспоминаниям.
После встречи он связался с Ведой, которая коротала время на пароме, и попросил, как только стемнеет, спуститься к выходу из порта.
— Твои документы готовы. Пусть дежурный офицер парома наберет службу контроля.
Таксиста он нанял в удаленном от порта районе. Девушка беспрепятственно прошла контроль и доехала до центра города.
Дронов попросил «Пола» подобрать незаметную машину и все время следовал за Ведой. Как только она оказалась на тротуаре в плотной толпе людей, он расплатился с водителем и, не давая девушке опомниться, усадил к себе в машину.
— Алексий! — Она обрадовано бросилась к нему на шею, совершенно не замечая ничего вокруг, но тут же, смутившись, отодвинулась. — Я не верила до последней минуты, думала, ты забыл меня, и с ужасом готовилась плыть в Антарктиду!
— Рано еще. Я же обещал, что заберу.
— Куда мы едем?
— В одно прекрасное и тихое место.
— Таинственно, как всегда. А доктор? С ним все в порядке?
— Жаловался на ногу — привык к твоим перевязкам.
Дронову показалось, что девушка хочет положить голову ему на плечо.
Доктор очень обрадовался, увидев недавнюю попутчицу.
— Прекрасно выглядите, Веда, не устану вами восхищаться.
— Алексий сказал, что вам требуется моя перевязка.
— Да, если сможете перевязать мою душу. — Доктор, театрально прижал руку к груди.
— Луи оставил мне адрес некоего Билли — вашего общего коллеги. — Алексий протянул Априну бумажку.
— Билли Уэйн?! Он жив? Слава Богу. Мы были с ним дружны и… — Априн запнулся. — Впрочем, это не важно, и не имеет отношения к нашему делу.
— Вы, наверное, в Африке, чувствуете себя так же уютно, как среди любимых колб? — спросила Веда.
— Почему колбы? В Кадингире я, кстати, в первый раз. А, вы?
— Тоже.
33. Филарет. Кремль
Генерал Филарет стремительно вошел в кремлевский приемный кабинет. Поздоровался с президентом и поклонился Патриарху.
— На вас лица нет, уважаемый Назарий Вениаминович. Впрочем, я знаю все новости и поэтому пригласил Патриарха, — после взаимных приветствий начал президент.
— Язычники неожиданно подняли восстание на Севере! Города пылают — власти больше нет. Население жжет церкви и монастыри, убивает священников — везде хаос. Так же, начиналось и на Украине. Губернии спешно объявляли о независимости от центральной власти, и новое дворянство клялось народу принять старую религию. Нашим войскам до сих пор не удалось навести порядок в выкупленном Крыму.
— Не надо все смешивать, Назарий Вениаминович. — Президент, болезненно поморщился.
— Извините. Сейчас мятежники у границ Северо-Запада, и если не подавить их, Воскресенский подхватит знамя. В Белом Валааме их возглавляет некто волхв Стоголовый. Возможно, посланник Вавилона. Они требуют переговоров и отделения губернии от Москвы. Очаги бунта вспыхивают по всей стране. Еще немного, и начнется везде! Считаю, необходимы радикальные средства. — Филарет решительно посмотрел на президента.
Тот устало откинулся в кресле — он понял, на что намекал Филарет, но не видел в этом спасения страны. За долгие десятилетия его правления много было сделано для себя и окружения. Для страны — так и не получилось. Судьба, когда-то давно дала ему шанс: немощный предшественник поставил его своим преемником. Сейчас он не мог просто уйти — груз прошлого давил, и, — если он потеряет власть, его ждет гибель. Такой же финал уготован и семье, дружно ненавидимой народом. О своем окружении он даже не думал.
— Нам может помочь кроме оружия, чудо и слово Божие! В войсках повсеместно всходят ростки язычества. — Патриарх заговорил, прервав затянувшееся молчание, и перекрестился. — А о том, на что вы наши мысли направляете, генерал, о ваших бомбах — даже думать не смейте! Вам мало прошлого? До сих пор все отравлено. Сколько угодий и душ погублено — искалечено!
— Вы правы, ваше святейшество. Сначала, думаю, необходимо отправить на переговоры в Белый Валаам решительного человека, — президент почтительно наклонил голову в сторону Патриарха, желательно, связанного с Церковью и способного остановить бунт.
— Наставить взбунтовавшийся народ на путь истинный? — Патриарх погладил свою длинную бороду. — Я, слишком стар для крестового похода — нести слово Божие в толпы взбунтовавшихся язычников! Думаю, лучше известного вам отца Аввакума, сейчас никто не совладает с безумной толпой. Если вы, господин президент, соблаговолите обратиться к этому христолюбцу, мы примем его у себя в резиденции сегодня же и благословим на подвиг во имя отечества!
Президент удовлетворенно кивнул и обратился к генералу: