Новый Вавилон
Шрифт:
— Успокойтесь. Они, как и вы, Эдди, из плоти и крови. Думаю, что это американцы.
Алексий почувствовал, что у Эдди сейчас может начаться истерика. Он надеялся на «Пола». Теперь разведчик указывал, что нужно делать Дронову и его товарищам: велел отойти от забора и двинуться в сторону машины и засады другой дорогой, а сам создал иллюзорный «образ» группы из трех человек. Этот «образ» включал в себя все визуальные, электрические и другие сигналы живого человека. Если засаду удастся обмануть, то группа Дронова сможет незаметно сесть в машину и уехать.
«Пол» провел «образ»
— У него опять получилось. Быстрее к машине! — Алексий побежал, увлекая Априна и Эдди за собой.
Пока «Пол» отвлекал противников в квартале от лаборатории, Дронов сел в машину и быстро вывел ее из опасного района.
— Нам повезло, ржавое корыто не успели угнать.
— Куда вы едете? — Эдди еще не пришел в себя от пережитых волнений.
— Подальше отсюда. Надо срочно уходить. Ваши деньги на заднем сиденье, Эдди, как я и обещал. Если хотите, поедем в Кадингир?
— Нет, высадите меня поближе к центру, рядом с такси. Я вернусь в свою деревню — теперь, с такими деньгами, я смогу купить себе землю, как и мечтал. — Эдди смотрел в окно, на мелькающие темные кварталы, и в его голосе не было радости. — После Разделения все изменилось — мне перестал нравиться город. Здесь страшно и опасно — каждый день случаются грабежи и убийства. На меня несколько раз нападали… когда я увидел вас в своей квартире, подумал, что ворвались очередные бандиты.
Дронов высадил инженера возле стоянки такси, и маленький черный человек еще долго печально смотрел, как попутчики удаляются по пустынному, неосвещенному проспекту.
— Вы как, доктор? Сможете обратно ехать?
— Постараюсь, не беспокойтесь за меня. Я опять ударился, лазая по вашим заборам.
— Ничего, еще отметите удачу своим любимым джином! Нас ждут в море — мой хороший друг и ваша заботливая медсестра.
Доехав до деревни на велосипедах, Дронов оставил их, представляя удивленные лица владельцев. Потом, они подняли лодку на поверхность воды.
— Скоро рассвет — поторопимся! — Алексий заметил, что на берегу в утреннем тумане проступают контуры деревенских лачуг.
Знакомый катер черного капитана приветственно покачивался на волнах недалеко от берега. Отец Афри здоровой рукой помог им взобраться на борт. Другая была замотана бинтами.
— Как дела, Алексий? — спросил капитан.
— Слава Господу! Все нормально, кэп. Можем отчаливать. — Алексий обнял старого моряка, и тот дружески похлопал его по плечу. — А где Веда?
— Спит внизу, ее, укачало. Ждала встречи с вами, но не выдержала.
— Ей всегда нехорошо в море, — рассеянно ответил Дронов, стараясь отогнать образ Афри, возникший при виде ее отца.
Катер, рассекая океанские волны, взял обратный курс на Кадингир.
— В вещах Людвига я нашел тогда два снимка, может, тебе интересно? — капитан передал две глянцевые бумажки Дронову.
Усталый Алексий без интереса взял изображения, но, стоило ему всмотреться, лицо его изменилось: на первой карточке был запечатлен он возле дома Левицкого, а на
Небо обвалилось. Алексий беспомощно обернулся на Априна и тяжело оперся на борт лодки.
— Что с вами, Алексий, вам плохо? — спросил тот.
Чернокожий капитан, не дождавшись ответа, пожал плечами и вернулся к штурвалу.
40. Городничий. Монастырь
Аввакум принял решение — необходимо было срочно встретиться с Городничим лично. После устранения Воскресенского, дальше требовалось действовать так же быстро и решительно.
Князь Андрей Романов, по просьбе Аввакума, срочно прибыл в Петроград и был представлен Сенату на внеочередном заседании. Из города, основанного его великим предком, начнется восхождение князя на престол.
Для закрепления успеха Аввакум решил доверить бесстрашному фанатику Городничему еще одну акцию устрашения и потому встретился с ним в скромной лесной монашеской обители, настоятель которой числился в его верных сторонниках.
Городничий приехал один, следуя своим правилам, на незаметном автомобиле, закутанный и сгорбившийся до неузнаваемости. Войдя в просторный зал, он перекрестился на иконы и поклонился Аввакуму, который приветственно кивнул ему и подал руку для поцелуя.
— Я хотел поблагодарить вас за храбрость, высочайшее умение и смелость. Как только мы добьемся цели, я немедленно сделаю вас министром безопасности. Вы — редкий и талантливейший профессионал.
— Владыка, я посчитаю за честь умереть за веру, воюя с такой нечистью, как…
Аввакум предупреждающе поднял руку.
— Прошу, не надо имен, даже здесь! Я искренне благодарен. Хочу сказать, что молодой князь Андрей уже в Петрограде, осталось последнее усилие, чтобы он мог занять кресло этого нехристя Воскресенского. Об этом завершающем штрихе я и хотел с вами поговорить.
Городничий внимательно слушал, начинающего загораться от собственных слов Аввакума, уважительно кивая при этом. Иезуит, тем временем, понизил голос до громкого шепота, больше похожего на шипение:
— Вы, должны уничтожить Долину Церквей — место, которое чтут сенаторы и высшая знать, в которое они вложили столько средств, где хоронят и планируют хоронить своих близких и самих себя. Ее строят тысячи Гибридов — невольников, которых не жалко, а в остальном Долина — место безлюдное, взрыв не вызовет многочисленных жертв, но весть мгновенно разнесется и будет последней каплей для всех, истинно верующих. Сенаторы, многие из которых — мои сторонники, выступят с манифестом о слабости и бессилии президентской власти и провозгласят князя Андрея, законного престолонаследника, новым императором! Мои священники сразу поднимут и Север, где только что, слава Господу, мы раздавили гнездо язычников. Наши верные люди возглавят бунт на Урале и на юге, где через верную нам заставу идут караваны с оружием. Москва не сможет долго сопротивляться воле народа, а после Долины наступит очередь и «Головы», как называют этого плешивого, некоторые, близкие к нему мерзавцы. Я надеюсь на вас и в этом вопросе.