Новый выбор оружия
Шрифт:
Энджи кивала, поглядывая по сторонам.
– Ты слушай-слушай, Никита дело говорит, – посоветовал я и смолк.
Все мы замерли, услышав стон. Столько в нем было тоски и страдания, что волосы встали дыбом. Стон повторился уже ближе.
– Что это? – прошептала Энджи, сглотнула, приготовила пистолет.
– Может, имитатор, – ответил насторожившийся Пригоршня. – Тварь уродливая, но безобидная. С одного выстрела дохнет. Она только новичкам страшна.
– Я такую тварюку видела, – кивнула Энджи. – Таскалась как-то
Мы пошли медленнее и осторожнее, и правильно, потому что в двадцати метрах, между кустами папоротника угадывалось зеленоватое мерцание «оксида». Убить не убьет, но покалечит. Видел одного неудачника, которому обожженные ноги ампутировали до колен.
Простонали ближе. Я скривился. Имитатор но на психику давит. Обогнув «оксид», мы потопали дальше. Вздрогнули, когда стон донесся чуть ли не из-под ног. Энджи развернулась прыжком, прицелилась и воскликнула:
– О, господи.
Мы проследили направление ее взгляда, я вскинул винтовку, Пригоршня – дробовик. Разлапистые листья папоротника шевелились, там угадывалась человеческая голова, макушка вся в язвах, неестественно, как у кузнечика, вывернутые колени, смятые стрекозиные крылья.
– Неее, – протянул Пригоршня, прицелился. – Это не имитатор, а неведомая хрень.
Тем временем хрень подползла к нам ближе, и меня передернуло. На человеческом лице, исполненном страдания, шевелились то ли муравьиные, то ли стрекозиные жвала, с розового языка капала слюна. Существо ползло, отталкиваясь ногами, вывернутыми в коленных суставах, волочило тонкие руки и обрывки рукавов. Человеческий торс в камуфляже переходил в стрекозиное членистое брюшко, разорванное сбоку. Рану, истекающую сукровицей, облепили рыжие муравьи.
– Матерь божья, – прошептала Энджи, судорожно вцепилась в мою руку.
Пригоршня выстрелил, оборвав страдания существа. Попросту снес ему башку – из сострадания, потому что тварь нам не угрожала.
Некоторое время шли молча. Подступивший к горлу комок тошноты все не исчезал.
– Раньше я не слышала ни о чем подобном, – прохрипела Энджи. – Что это за мутант?
– Не мутант, – тряхнул головой Пригоршня, идущий впереди. – Несчастный был натовцем, судя по форме и шевронам.
– Но что…
– «Скрут», аномалия такая. Ловит животное или человека и держит. Если второе попадается, склеивает их, и получаются…
– Химеры, – подсказал я. – «Скрут» где-то рядом. Слышал, обычно где один, там и десять.
– Как их обнаружить? – спросила девушка.
– Никак. Гайки тут не помогут, – ответил Пригоршня. – Если повезет, мы увидим существо, которое «скрут» держит. Если нет, держать будет нас.
– Вообще странная дрянь, – посекундно останавливаясь, рассуждал я. – «Скрут» разрежается после того, как сделает свое дело, и появляется в новом месте.
– А если два человека? – прошептала Энджи.
– То вы с Пригоршней будете вместе,
В воздухе висело напряжение. Даже мне, побывавшему во множестве переделок, было не по себе. Перед глазами постоянно появлялся съедаемый муравьями человек-стрекоза. Одно дело попасть в «топку» или «молнию» – понять не успеешь, что умираешь, вспышка боли – и все. А так скрючит тебя в бараний рог, хорошо, если с волком соединит, а вдруг с улиткой? Насекомые будут пожирать, а ты ничего не сможешь сделать.
– Может, в обход? – предложила Энджи. – Вернемся и сделаем круг… Понимаю, что маршрут Картографа оптимальный, но все же… Мы ж не поймем, где аномалия.
Совсем рядом завыл волк. Вскоре мы увидели его – огромный матерый волчара метался между двумя деревьями и выл. В стороне, прижав уши, за ним наблюдала волчица и поскуливала. Завидев нас, она отбежала и залегла за соснами.
– О! – Пригоршня, остановившись, ткнул в волка пальцем. – Вот тебе и «скрут», видите, волк попался, сейчас какое-нибудь насекомое заползет, и…
– Ф-фу! – не выдержала Энджи и отвернулась.
Я сделал так же, и вовремя: донесся хруст, будто ломали кости, волк не взвыл даже – взревел. Пригоршня ускорил ход. Никто из нас не решился посмотреть, что стало с волком.
Пригоршня затормозил, Энджи чуть не налетела на него и спросила шепотом, выглядывая из-за его спины:
– Что там?
Никита помотал головой, засопел.
– Если «скрут» оприходовал волка, значит, он вот-вот появится неподалеку. Хорошо, если далеко от нас, а вдруг он чувствует, где живые существа, и там возникает? Вон, смотрите, муравьи как странно по муравейнику ползут.
Я прошел вперед: обычный муравейник, рыжие муравьи что-то тащат в его недра.
– Нет, тебе показалось.
Пригоршня посторонился:
– Да, тогда сам и иди. Я – лучше в обход. Ну не умеем мы «скруты» определять, а они тут есть! Задницей чую – много их.
– Поддерживаю Никиту, – сказала Энджи. – Давайте вернемся и обойдем, если там что дрянное, никто не помешает нам прийти сюда снова.
Возвращаясь, отвернулись от места, где скрутило волка: химеры – зрелище не для слабонервных. Он был жив и тихо скулил. Ему подвывала волчица. Ругнувшись, Пригоршня сошел с тропы, говоря:
– Ждите здесь, я сейчас, волка пристрелю, чтоб не мучился.
Грохнул выстрел, вернулся Пригоршня и молча продолжил путь. Вскоре мы вернулись к пригорку и двинулись вдоль него, не забывая бросать гайки. Шли минут двадцать, прислушиваясь, приглядываясь и принюхиваясь к Зоне. Пригоршня шагал первым, Энджи, как повелось, посередине, и мне ничего не было видно.
– Никита, за тобой, как за стеной, – не удержался я. – Ты уж повнимательнее, ладно?
Шляпа Пригоршни качнулась – он кивнул, пробурчав: