Ной

Рейес Элизабет

Вероника обмакнула булочку в картофельное пюре и укусила.

Чувствуя себя ужасно из-за того, что вынудил поднять такую больную тему, Ной был обязан что-то сказать, а затем изменить тему разговора.

– Мне жаль из-за твоего отца. По крайне мере, твои бабушка и дедушка были рядом с мамой. Знаю, что старшее поколение довольно строго относиться к подобным вещам.

Ее улыбка подняла ему настроение.

– Нет. Мои бабушка и дедушка были замечательными, – девушка осмотрелась. – Это был их дом. Они оставили его маме и мне, – Вероника встретила его взгляд, и ее глаза наполнились

состраданием. – И не жалей меня. У меня хотя бы была мать. Ты действительно всю жизнь был у приемных родителей и в приюте?

Ной хотел сменить тему разговора, но точно не в этом направлении. Парень продолжал есть, стараясь показать, что это не такая уж и большая проблема.

– Честно говоря, я не знаю ничего о своих отце и матери. Едва помню свою маму. Все, что знаю, – мы жили в доме здесь, в Лос-Анджелесе. Его мы делили еще с несколькими другими семьями. Я ходил в школу, шел домой в нашу комнату и ждал, пока мама вернется с работы, – он сделал долгий глоток кофе, удивляясь тому, что разговор на эту тему все еще его расстраивает. – Однажды, когда мне было шесть лет, мать не пришла домой. Другая женщина в доме, которая присматривала за мной, сказала, что миграционная служба забрала ее прямо с завода и отправила обратно в Мексику, но она вернется ко мне. Затем несколько недель спустя, мы узнали, что мама умерла, когда контрабандистский грузовик с тридцатью другими иммигрантами разбился около границы. Так меня отправили в приемную семью и сказали, что это до тех пор, пока кто-нибудь из маминых родственников не заберет меня, – он двигал едой по тарелке.

Уже год как он не рассказывал эту историю никому. Ной был удивлен тем, что рассказывает это ей. Единственный человек, с которым поделился этим, был Джио. Он поднял глаза, и Вероника смотрела на него взглядом, полного сочувствия.

– Никто не пришел. Конец истории.

Девушка кивнула, словно понимая его, и ничего больше не спрашивала. Странно, но Ной хотел этого. Как тяжело это было отпустить, так же хорошо это было рассказать кому-то. Он поведал Джио только обрывки истории за несколько лет, и это обычно случалось, когда Ной был пьян.

– Мне жаль это слышать, Ной. Ты когда-нибудь пытался найти кого-нибудь из семьи матери?

Ной раздраженно покачал головой. Не из-за нее, а из-за идеи восстановить связь с людьми, которым, видимо, была глубоко плевать на него. За все эти годы он пришел к выводу, что раз с мамой они жили одни в доме с незнакомцами, значит, никому из ее семьи не было дело и до нее.

– Для чего? Если бы им это было интересно, они бы пришли, разыскивая меня. Я был ребенком.

– Может, они не знали о тебе.

Ной грустно усмехнулся.

– Кто-то знал. Они знали достаточно, раз прислали записку с тем, что мою маму убили. – Ной посмотрел в ее глаза, которые, казалось, искали большего в нем. – Ты знаешь выражение «кровь гуще воды»? – девушка кивнула. – Это хрень. Я вырос и побывал в разных семьях, и меня всегда поражало, какими испорченными они были.

Ной прикусил язык, чтобы не наговорить чего-нибудь еще. Несмотря на то, что ему нравилось об этом говорить, сегодня день был не для этого. Сегодня должно было быть весело. Парень покачал головой и разобрал кусок

грудки индейки вилкой.

– Так или иначе, те отношения, что я построил за годы с друзьями, ни за что не обменял бы на тех, у которых течет одна кровь по венам. Это все, что я хотел сказать. Извини, я не хотел грузить тебя. – Ной положил кусок индейки в рот и встал. – Готова для шампанского? – ее задумчивый взгляд уже блуждал по нему, когда Ной посмотрел. – Знаю, что еще рано. Но какого черта? Сегодня праздник.

Ее лицо, наконец, расслабилось, и она улыбнулась.

– Да, я буду.

Все его мышцы на спине и руках, кажется, напряглись после последнего разговора. Ему нужно было что-то, чтобы снять напряжение, помочь ему расслабиться. Ной бы тогда смог провести остаток дня и вечера с ней. Мысль об этом подняла ему настроение, и он улыбнулся, доставая бутылку из холодильника.

Глава 9

После одного бокала шампанского Ной переключился на пиво. Cказал, что никогда особо не был любителем шампанского и пил его только тогда, когда был в праздничном настроении. Внутри Вероники потеплело от того, как Ной сообщил, что сегодня празднует возникновение новой дружбы. Выступив с небольшой речью о том, как относится к своим друзьям. Было еще более трогательно от того, что парень считает ее своим другом. Это, конечно, лишний раз доказало, что ее рассуждение о том, почему она не должна быть вовлечена ни во что, подобное сегодняшнему утру, были уместны.

Сейчас они сидели на ее крыльце. Погода прояснилась на время, и солнце появилась на небе, так что они вышли на улицу, чтобы насладиться красотой солнечных лучей сквозь облака. Было немного прохладно. Шампанское помогало Веронике согреться.

Рони сидела на качелях, пока Ной сидел на ступеньках, отклонившись назад на обоих локтях, удерживая себя, пока смотрел на облака.

– Это недолгий перерыв. Облака выглядят подловатыми.

– Все хорошо, – Вероника смотрела на яркие луч солнца, которые будто боролись с погодой. – Я люблю дождь так же, как и эту красоту.

– Правда?

Девушка продолжила наслаждаться солнечным светом, но кивнула.

– Что-то есть в этом. Приятно, атмосферно и романтично.

– Романтично?

Вероника, наконец, перевела глаза с лучей солнца и улыбнулась.

– Ага, а ты так не думаешь?

Ной выпрямился, затем поднялся по лестнице и прислонился к перилам на крыльце. Теперь он смотрел прямо на нее.

– Думаю, это может быть романтично, – его улыбка была дразнящей. – Холодная погода – это всегда хорошее оправдание, чтобы прижаться.

Вероника засмеялась, чувствуя нервозность из-за того, куда это может зайти, но затем решила, что они просто друзья. Если решила воспринимать его как лучшего друга или, как думала ранее, в качестве младшего брата, то они должны научиться говорить обо всем без неловкости.

– Сомневаюсь, что тебе нужно оправдание, чтобы скрасить свой комфорт. Вероятно, за этим к тебе выстраивается очередь.

Нервный смешок вырвался снова, когда эти пухлые губы скривились в одну из самых сексуальных улыбок, что Вероника когда-либо видела.