Ноябрь, или Гуменщик
Шрифт:
— Как эту собачью жизнь не помнить! — сказал в сердцах Отть Яичко. — Нет, на хозяина я батрачить не пойду. У меня, видишь ли, получше план имеется. Как там в церкви — все тот же пастор Мозель?
— Он самый.
— Ну, вот к нему я и пойду. Может, ему служка нужен.
— Так ты же только что на Нечистого трудился, а теперь хочешь в церкви служить!
— Ну и что? — пожал плечами Отть. — Работа есть работа, а хозяин есть хозяин. Нечистый, правда, требовал, чтоб утром, прежде чем к работе приступить, я на крест плевал...
— И плевал?
— Само
— Так-то оно так, — согласился гуменщик. — Я думаю, ты и впрямь найдешь у Мозеля теплое местечко. Пожалься, что овдовел и гол как сокол, что изба сгорела и дети померли...
— Да у меня детей и не было.
— Ну и что, Мозель вряд ли помнит, отчего же не сказать, а он тебя пожалеет. Только про Нечистого не поминай, это пастору не понравится!
— Да за кого ты меня держишь! Уж я-то знаю, что ему наплести, чтоб должность получить. Вот сей же час и отправлюсь, может, уже и распогодилось немножко. Благодарствуй за угощение!
— Бывай здоров!
И Отть Яичко направил стопы к домику пастора с тем, чтобы найти себе вместо Старого Нечистого нового хозяина.
Ветер действительно поутих, и мокрый снег прекратился. Гуменщик тоже вышел во двор подышать свежим воздухом. Мимо проходил кубьяс Ханс, помахал рукой.
— Ну, как кошка твоя поживает? — крикнул гуменщик.
Кубьяс поморщился и подошел поближе.
— С кошкой дело дрянь, — сказал он. — Амбарщик выкинул такую штуку, что... Утопил кошку и пошел доложить барину: мыши де кошку сожрали. Мол, я доставил квелую, а вот он может барину такую кошку раздобыть, что мышам ее нипочем не одолеть. И заломил бешеную цену, я ни в жизнь не рискнул бы так барину соврать, а вот Оскар рискнул и деньги получил!
— И где он кошку достал?
— Да там же, где и я, — у знахарки. Умеет же человек! Я вот вечно думаю да сомневаюсь, и стыдно вроде так нагло воровать, а пока я сомневался, амбарщик все и обстряпал, а я дурак дураком смотрю на это, — печально поведал Ханс. — Да что поделаешь, раз уж уродился такой. Не умею жить.
— Ну что за разговор, — стал утешать его гуменщик. — Вспомни, как ты в прошлый раз здорово сообразил! Ведь с кошкой-то все это ты придумал!
— Так-то оно так, — согласился кубьяс. — Кстати, ты слыхал, что на неделе баронская дочка пожалует сюда из Германии? До самого Рождества пробудет.
— Вот как? Интересно, чем это для нас обернется?
— Бог его знает, — сказал кубьяс. — Поживем — увидим.
И он зашагал дальше в сторону поместья.
У знахарки таскали не только котят, у нее можно было разжиться и другими полезными вещами. Знахарка была старая махонькая бабулька, поговаривали, будто есть у нее хвостик, наподобие поросячьего. Жила она чуть в стороне от деревни на опушке леса, имела несчетное множество кошек и временами просвещала жителей деревни в тех искусствах, которыми они еще не овладели
Кильтер пришел теперь к знахарке узнать, кто это вчера у него все вверх дном перевернул.
— Ты мне только имя его назови! — мрачно потребовал он. — Порчу наводить на него надобности нет, я с ним сам расправлюсь — и похлеще!
— Что-то вы, господские, зачастили ко мне в последнее время! — проворчала старуха. — Только намедни припожаловал сюда кубьяс и украл кошку, вчера амбарщик явился и тоже украл кошку — что вы там, в поместье, с этими кошками делаете? Неужто настолько обчистили барскую кладовую, что бедному барону на обед кошек жарят?
— Я не за кошками пришел! — возмутился кильтер. — Я про кубьясовы и амбарщиковы дела знать ничего не знаю, а в барской кладовой сам видел, как ты за обе щеки булку уплетала!
— Да ты не обижайся! Я только так спросила, — примирительно заметила знахарка. — Просто я диву даюсь: зачем таким важным людям и кошки вдруг понадобились? Я не против, у меня кошек этих не счесть, и они знай себе плодятся. Тебе кота не надо? У меня они все хорошо мышей ловят!
Кильтер хотел было сказать, что у него уже есть кот, но тут вспомнил, что неизвестный мерзавец вздернул грозу его мышей на суку, и кровь бросилась ему в голову.
— Не надо! — взревел он. — Если ты назовешь мне имя этого засранца, я его, гниду, заставлю вместо кота мяукать! А ну, выкладывай, что тебе известно!
Знахарка достала откуда-то из-под кровати громадную связку всяких трав и бросила их в висевший над очагом котелок. Помещение наполнилось паром, знахарка же села возле очага, огромным половником размешала варево, глаза у нее заслезились от пара, и забормотала что-то. Кильтер прямо дрожал от нетерпения.
— Не трясись! — приказала знахарка. — Я уже вижу его. Это мужик. Сиди тихо, может, удастся разглядеть его лицо.
Кильтер застыл истуканом и даже затаил дыхание.
— Так-так, — бормотала старуха. — Да, это Рейн Коростель.
— Ага! — обрадовался кильтер и вскочил со стула. — Это можно было предположить! Придурок малахольный! Нас, слуг господских, он, видите ли, не жалует, а теперь до того злобой изошел, что забрался ко мне в дом и все перевернул! Ну, это он напрасно себе позволил! Он еще пожалеет!
Кильтер сунул старухе монетку, выскочил за дверь в темноту и бросился бежать домой по хлюпающей под ногами грязи и слякоти.
Несколько волков взяли его след и потрусили за кильтером, но он все-таки успел раньше заскочить в избу и захлопнуть за собой дверь, даже не подозревая, от какой напасти спасся.
Волки засопели с голоду. Молодой глупый пес кильтера вылез из конуры, тявкнул, тут волки и задрали его.
6 ноября
К утру дождь перестал, но дороги и дворы совсем развезло. Коростелева Лийна, возвращаясь из хлева, чуть не растянулась, поскользнувшись в грязной жиже, и испачкала руку.