Нож сновидений
Шрифт:
– Очень надежный человек, – заметил Норри, глядя Гвардейцу вслед, – Африм Хансард. Он преданно служил вашей матери и умеет держать язык за зубами.
– А к чему цепи? – спросила Илэйн.
– Перед вами Сэмвил Гарк, миледи, – сообщил Норри, разглядывая мужчину с любопытством, словно какое-нибудь диковинное животное, – чрезвычайно удачливый карманник. Стража смогла отловить его только потому, что другой разбойник… гм… как говорят на улице, «повесил на него всех собак», надеясь таким образом облегчить себе приговор за третье разбойное нападение с применением силы. – Немудрено, что большинство воров так поступают. Ведь за третью поимку не только приговаривали к большему количеству ударов плетью, но и клеймо выжигали не на большом
– Я невиновен, миледи, – Гарк ударил себя костяшками пальцев по лбу, звякнув при этом оковами, и нацепил жалостливую улыбку. Он затараторил: – Это все ложь и клевета. Я – верный слуга королевы, поверьте. Во время бунта я носил цвета вашей матушки, миледи. Нет, сам я не участвовал в этой смуте, не извольте усомниться. Я простой писарь, когда есть работа, а сейчас мне не везет. Но я носил ее цвета на шляпе, так, чтобы все видели. Да-да, так оно и было.
Узы наполнились скептицизмом Бергитте.
– В комнате мастера Гарка был обнаружен сундук, набитый аккуратно срезанными кошельками, – продолжил Главный Писец. – Там их были тысячи, миледи. Буквально тысячи. Полагаю, теперь он жалеет, что хранил эти… гм… трофеи. У большинства карманников хватает ума избавиться от кошелька как можно скорее.
– Я подбираю их повсюду, где найду, миледи, то там, то сям, – Гарк развел руки, насколько позволяли цепи, и пожал плечами, прямо сама оскорбленная невинность. – Может, это и глупо, но я же никому плохо не делаю. Это просто безобидное развлечение, миледи.
Госпожа Харфор громко фыркнула, на ее лице было написано открытое неодобрение. Гарк умудрился принять еще более обиженный вид.
– В его комнате также нашли монеты на сумму более ста двадцати золотых крон, спрятанные под половицами и в тайниках в стене, в потолочных балках, повсюду. И в свое оправдание он заявил, – Норри повысил голос, потому что Гарк снова открыл рот, – что он не доверяет банкирам. Он утверждает, что эти деньги он получил в наследство от умершей тетки из Четырех Королей. Я очень сильно сомневаюсь, что судьи из Четырех Королей зарегистрировали бы факт подобного наследования. И судья, разбирающий его дело, говорит, что подсудимый был удивлен, узнав, что факт наследства вообще регистрируют, – и в самом деле, улыбка Гарка потухла при упоминании об этом. – Гарк утверждает, что работал у купца по имени Вилбин Саймс, который четыре месяца назад умер, однако ни дочь мастера Саймса, продолжающая дело отца, ни другие писари не смогли вспомнить никакого Сэмвила Гарка.
– Они просто не выносят меня, миледи, – угрюмо встрял Гарк. Он сжал кулаками цепи, идущие от запястий. – Я собрал доказательства того, что они обворовывают доброго хозяина. И это родная дочь, только подумайте! Однако он помер до того, как представился случай поведать ему об их темных делишках, и меня выставили на улицу без рекомендаций, без единого пенни. Так-то. Они сожгли все, что я собрал, отлупили меня и бросили. Илэйн задумчиво потерла подбородок:
– Писарь, значит. Обычно писари изъясняются куда более витиевато, чем вы, мастер Гарк, но я дам вам шанс доказать свою правоту. Прикажите принести письменный прибор, мастер Норри.
Норри тонко улыбнулся. Как вообще можно так сухо улыбаться?
– В этом нет необходимости, миледи. Судье, разбиравшему это дело, пришла в голову такая же мысль. – В первый раз за все время, что она его знала, Норри открыл папку, которую до этого прижимал к груди. Не хватает только звука фанфар! Когда подсудимый увидел, что за листок переходит из рук Норри в руки Илэйн, его улыбка пропала окончательно.
Одного взгляда было достаточно. Несколько неровных строчек занимали меньше половины листа. Корявые буквы словно карабкались друг на друга. Разобрать можно было лишь полдюжины слов, да
– Вряд ли это можно назвать почерком писаря, – заключила Илэйн, возвращая листок Норри. Она постаралась придать лицу суровое выражение. Она не раз видела, как мать выносила приговоры. Моргейз умела принять неумолимый вид. – Боюсь, мастер Гарк, вам придется сидеть в камере до тех пор, пока суд Четырех Королей принимает решение, после чего вас повесят. – Губы Гарка страдальчески изогнулись, он схватился за горло, словно уже чувствовал петлю. – Если, конечно, вы не согласитесь последить для меня за одним человеком. Это очень опасный человек, и он не любит, когда за ним следят. Если вы сможете сказать мне, куда он ходит по ночам, повешенье будет заменено на ссылку в Байрлон, где вам помогут подыскать какое-нибудь другое занятие. Губернатора уведомят о вашем приезде.
Внезапно на лицо Гарка вернулась улыбка:
– Конечно-конечно, миледи. Я невиновен, но понимаю, что некоторые факты бросают на меня тень, что верно, то верно. Я прослежу за кем угодно. Я был верным слугой вашей матушке, как я говорил, и я стану верным слугой вам. Я был и буду верен, даже если мне придется из-за этого страдать.
Бергитте насмешливо фыркнула.
– Устрой так, чтобы мастер Гарк смог незаметно увидеть лицо Меллара, Бергитте. – Пусть парня очень сложно запомнить, но не стоит лишний раз испытывать судьбу. – А потом отпусти. – Гарк готов был прямо здесь пуститься в пляс, несмотря на тяжелые кандалы. – Только сначала… Видите вот это, мастер Гарк? – Илэйн подняла правую руку так, чтобы он не мог не заметить кольцо Великого Змея. – Вы наверняка слышали, что я Айз Седай. – Сила уже наполняла ее, так что сплести несколько потоков Духа было совсем несложно. – Так вот это правда. – Плетение, которое Илэйн наложила на бляху на ремне Гарка, на сапоги, куртку и штаны напоминало узы Стража, но гораздо менее сложные. Из одежды и сапог оно выветрится через пару недель, в лучшем случае через месяц, но вот металл сохранит Искатель навсегда. – Я только что наложила на вас плетение, мастер Гарк. Теперь вас можно будет отыскать, где угодно. – По правде говоря, отыскать его может только сама Илэйн – Искатель связывает с тем, кто наложил плетение, – но об этом бедняге знать ни к чему. – Я просто хочу быть уверена, что вы мне верны.
Улыбка Гарка словно примерзла к лицу. На его лбу бусинами выступил пот. Когда Бергитте пошла к дверям и позвала Хансарда, чтобы приказать увести Гарка и держать подальше от любопытных глаз, несчастный, пошатываясь, двинулся следом за ней и рухнул на руки здоровому Гвардейцу.
– Боюсь, мы только что нашли Меллару очередную жертву, – тихо проговорила Илэйн. – Он вряд ли сумеет проследить за своей тенью и не запутаться в собственных ногах. – Не то чтобы ее сильно печалила гибель Гарка. Его и так приговорили бы к виселице. – Я хочу знать, кто подослал этого проклятого мужчину во Дворец. Хочу это знать до зубовного скрежета!
Дворец заполонили шпионы. Рин обнаружила больше дюжины, помимо Скеллита, и считала, что отловила всех. Однако в чем бы ни состояла задача Меллара – следить за Илэйн или организовать ее похищение, – он был хуже всех. Он подстраивал смерти людей или убивал сам, чтобы заполучить место во Дворце. И то, что те люди собирались убить ее, не меняет дела. Убийство есть убийство.
– Поверьте, миледи, – пожал плечами мастер Норри, проведя пальцем вдоль длинного носа. – Карманники… гм… осторожны по натуре, хотя мало кому удается действовать достаточно долго. Рано или поздно, они срезают кошелек у кого-то попроворнее, у кого-то, кто не станет дожидаться прихода Стражи. – Он сделал быстрый жест, словно пырнул кого-то ножом. – Гарк занимался воровством почти двадцать лет. В его… гм… коллекции есть кошельки, расшитые словами благодарственных молитв о завершении Аийльской войны. Такие очень быстро вышли из моды, насколько я помню.