Ножи. Солдатик (сборник)
Шрифт:
«Топчут суки науку», – с болью отозвалось в сознании майора.
Доцент Федин оказался находкой, он шёл на поводу у майора, живо подхватывая любой уклон в разговоре. За двадцать минут общения, сидя за чашкой чая, Александр Иванович узнал, что профессор Измайлов – гений, человек, умеющий заглянуть в глубины мироздания.
– Ну, а как человек, как он? У таких людей, как правило, свои закидоны.
Доцент осуждающе посмотрел на майора.
– Закидоны у других, а у людей, отмеченных богом, нет времени на закидоны, и вообще, – доцент поморщился, – мелко это. Леонид
– Себя вы тоже считаете святым? – с иронией спросил Александр Иванович.
– Нет, – взгляд Егора Власовича потух. На иронию майора он просто не обратил внимания. – Я другой. Я просто учёный. О таких как я говорят, они талантливы.
«Во, загнул, – насмешливо подумал майор. – Да уж, скромностью он не страдает».
– Скажите, Егор Власович, а чем вы занимаетесь?
– Я?
– Ну, вы, профессор.
– Леонид Алексеевич занимается разработкой принципиально новых методов обработки информации.
«Конечно, – подумал Чередков. – У них не бывает новых методов, у них все принципиально новые».
– Это – оригинальный подход, – как бы в подтверждении мыслей майора продолжил доцент, – который соединяет абстрактные цифровые модели с чувственной образностью природы. Он разрабатывает компьютер, который сможет не только мыслить, но и чувствовать.
– А вы?
– Я почти тем же. Я пытаюсь перевести на язык формул информационное поле. Понимаете, любой из нас имеет, как это сейчас принято называть, ауру – это совокупность множества различных полей, в том числе и информационное. Если научиться правильно читать это поле, можно будет, например, безошибочно диагностировать заболевания.
– Да ведь надо сначала получить это поле, увидеть, что ли.
– Это уже есть в науке. В нашем институте группой учёных во главе с профессором создан биоинформатор, позволяющий видеть и читать биополе человека.
– Что-то я не слышал о таком.
– Я не удивлюсь, если вы услышите, что такой прибор создан американцами. Как вы думаете, где наш прибор? Валяется в подвале. Минобороны перестало финансировать наши проекты, государство и вовсе считает нас нахлебниками. Вот, пожалуйста, – доцент указал на стол профессора, – пришла депеша. Специальности, которым мы обучаем студентов, сокращены в два раза. Не нужны мы никому. Вы знаете, какая у профессора зарплата?
– Нет, но думаю, примерно такая же, как у майора.
– Правильно думаете, примерно такая же.
«А вы хотели бы получать раз в десять больше нас, – с сарказмом подумал майор. Вы, видите ли, наукой занимаетесь, а мы – репы чешим». – Но, чтобы не отвлекаться от дела, майор не стал озвучивать свои мысли, а задал доценту вопрос:
– Скажите, а Леонид Алексеевич умеет метать ножи?
– Ножи? А почему вы спрашиваете, ведь вы же не думаете, что это он?
– Вы не знаете?
– Знаю. Он неплохо стреляет. Мы недавно с ним были в тире, он сразу попал в яблочко, а стреляет, говорит, почти впервые.
– Что значит почти?
– Ну, знаете, стрелял, как все мы, в детских тирах, в институте на сборах.
– А
– Не думаю. Я когда-то хорошо метал.
– Да, а зачем?
– Да так, баловался.
– И что, можете попасть в мишень?
– Могу, но замечу, в неживую, – лукаво улыбнулся Егор Власович и даже покачал в воздухе указательным пальцем.
– А профессор, думаете, не умеет?
– Думаю, нет. Этому надо много учиться, тренироваться.
– А стрелять у него без тренировок получилось.
– Если вы подозреваете Леонида в покушении на Клару Юрьевну – это чушь!
– По долгу службы я обязан подозревать всех.
Доцент как-то сразу сник.
– Ещё чаю? – спросил он.
– Нет, спасибо. А скажите, каковы отношения Леонида Алексеевича с Кларой Юрьевной?
Егор Власович заговорил, но в его интонации и даже в выражении лица уже отсутствовала незримая нотка доброго расположения к майору.
– Думаю, хорошие. Похоже, Леня обожает Клару, да и она его любит.
– Давно они познакомились?
– Не скажу точно, но, кажется, в прошлую зиму.
– А до этого, ну до встречи с Кларой Юрьевной, у него были женщины?
– Думаю, вам об этом лучше спросить его самого.
– А вы не знаете?
Доцент немного помялся и заговорил виноватым голосом, неопределённо качнув немного головой и дёрнув левым плечом:
– Ему как-то всё не везло. Были у него до Клары Юрьевны две девушки, но обе погибли.
– Погибли? Умерли что ли?
– Да. Ещё в студенчестве у него была девушка, они учились на одном факультете, девушка была альпинисткой и Лёню увлекла. А однажды, когда они были вместе в походе, она сорвалась со скалы. С тех пор Леонид Алексеевич бросил заниматься альпинизмом, замкнулся, вот только наука его и спасала, – доцент, упёршись взглядом в чашку с остывающим чаем, углубился в свои мысли, замолчал.
– А вторая девушка?
Доцент не сразу понял вопрос, когда он уловил его смысл, майор уже уточнял:
– Вы говорили, у него были две девушки.
– А… Вторая девушка была для всех загадкой. Я её ни разу даже не видел. Кажется, она была из приюта.
– И что с ней?
– Умерла. Она погибла при странных обстоятельствах.
– То есть?
– Об этом мало что известно. Кажется, она была больна. Она умерла у него на даче.
– А где находится дача профессора?
– Дача Леонида Алексеевича? – зачем-то переспросил доцент. – Она в двадцати километрах от кольцевой дороги в деревне Сбруево, это в направлении по Рязанскому шоссе.
– Вы бывали у него на даче?
– Да, – немного смутившись, ответил доцент.
– Он приглашал вас?
– Да, – всё ещё пряча глаза, ответил Егор Власович, но тут же в некотором замешательстве добавил, – я там бывал всего однажды.
Увидеться в этот день с профессором майору Чередкову так и не удалось. Время, спланированное им на эту встречу, было ограниченно, так как у него уже были намечены другие дела и встречи, и майор решил отложить визит на завтра, высказав через доцента просьбу, позвонить ему с тем, чтобы согласовать время встречи.