Нравится, когда ты танцуешь
Шрифт:
Пытаюсь встать, но башка от ударов так сильно кружится, что идти прямо мне тяжело. Ника замерла там, где ее оставили, но, когда наши глаза встречаются, она испуганно пятится, оступается, убегает в дом. Она что правда думает, что сейчас я начну ее насиловать? Сплевывая кровь, спотыкаюсь о ступеньки, бреду к своей коморке под лестницей.
Забираюсь на кровать, подушки подкладываю под спину, сижу, пытаясь понять, где болит сильнее. В пояснице, которая онемела или в животе, что тянет и дергает. Откидываю голову, закрывая глаза. Краем уха слышу, как открывается дверь. Подымаю тяжелые веки. Заляпанные грязью белые туфельки
- Спасибо тебе, Олег, – шепчет она дрожащим голосом, сквозь всхлипы и рыдания, впервые в жизни называя меня по имени.
Глава 20. Враг моего мужа – мой друг.
Никогда не была в коморке под лестницей, которую даже комнатой назвать трудно. Сомневаюсь, что Олег может встать здесь в полный рост. Внутри помещения стойкий запах его туалетной воды. Часто чувствую этот аромат поблизости, пахнет морем и немного дыней, но в комнатушке запах сконцентрирован, непроизвольно дышу чаще. Он редко ночует в этой конуре, но щедрости моего мужа нет предела. При воспоминании о супруге желудок сжимается в болезненном спазме. В голове полнейшая каша, я так испугалась, что не могу успокоиться до сих пор, сердце бьется ненормально быстро, губа искусана в кровь. Мне сложно поверить, что водитель спас меня, подставив себя под удар.
Олег…Его имя вертится на языке. Странно, но теперь оно мне даже нравится. Не знаю зачем он это сделал. Прокручивая в голове все, что произошло, не могу определить причину его поступка. Думая о том, как он дрался, не жалея себя, не верю, что он планировал использовать мое тело, как сказал Борову. Он мог это сделать сотню раз: на дороге, в лесу, деревне. У него было миллион возможностей взять меня силой, и ему известно, что я не сказала бы мужу, опасаясь получить порцию тумаков, а не сочувствия.
Тогда зачем он меня спас? Зная мужа, не трудно догадаться, что с утра он будет вымаливать прощение, скорее всего отблагодарит Олега за мое спасение. Водитель зарабатывал очки перед хозяином? Ничего не понимаю. В любом случае неприятно и больно от того, что из-за идиотской блажи моего мужа пострадал человек.
Комнатушка оклеена дешевыми обоями, здесь помещается только кровать и покосившаяся тумбочка. Он не лежит, а полусидит, опершись на подушку, внимательно следит за каждым моим шагом. Я не знаю, как себя вести, сказала ему спасибо, но уходить не хочу.
– Тебе нужно к врачу, - нерешительно подхожу, поливая перекисью разбитые руки, сажусь на край постели.
Он ничего не говорит, только слегка улыбается, когда мое бедро касается его ноги.
- Покашляй, хочу убедиться, что ребра не сломаны, если там перелом, то дышать глубоко будет больно. И кровь, я видела ты сплевывал кровью, тебе зуб выбили или это изнутри? А еще надо пописать, если кровь будет при мочеиспускании…
– Боже мой, стрипуха, - хохочет Олег, но при этом кряхтит, как бабулька на лавочке, - ты меня пугаешь. Параллельно со съёмом трусов медицинский окончила?
Старый-добрый водила, значит травмы головы у него нет.
– Я работала стриптизершей, где некоторые девчонки после увольнения возвращались избитыми.
Водила меня снова злит, но теперь как-то иначе, совсем не так,
Олег слегка улыбается, вставая с кровати, выполняет все то, что прошу. Он следит за моими руками, не отрывая взгляда от тех мест, где я касаюсь его. Поднимаю глаза и как будто не узнаю. Я ведь искренне верила в то, что ненавижу водилу своего мужа. А оказалось, что у него приятная улыбка, Зина была права. Чертова Зина с огурцами. Заставляю его сходить в туалет.
– Там все нормально, - закатывает он глаза и вздыхает.
Наблюдает и молчит, почему он так смотрит? Ничего не понимаю. Видела сотни наглых, голодных мужских взглядов, а в этом разобраться не могу. Он то ли издевается надо мной, то ли обманывает. Не верю, что интересна водиле, скорее в снежного человека поверю и неопознанный летающий объект за окном, чем в то, что Олег хоть немного меня уважает. Я для него продажная девица из стриптиза. Зачем тогда спас? Наверное из жалости. Черт, в моей жизни столько проблем. Не хочу думать об этом. Еще раз советую посетить доктора, он послушно кивает, а я ухожу, потому что ему нужно отдохнуть.
На следующее утро, проспавшись, Сергей вымаливает прощение. Даже у такого психопата оказалась черта, переступив которую, он искренне сожалеет. По его словам, виной всему наркотики и спиртное. Но я слышала, как утром его отец орал в кабинете, жестоко оскорбляя сына. Все, что есть у Сергея заработал его предок, я сразу не разобралась, что мой муж представитель так называемой золотой молодежи, а не крутой бизнесмен с ловким умом и крепкой хваткой. Отца он боится, уважая его мнение.
Однако мне это безразлично, я по-прежнему думаю о побеге, но у меня слишком мало денег, этого не хватит на то, чтобы продержаться даже месяц, мне нужно что-то придумать. Вчерашние события лишь укрепили меня в желании покинуть это место, я ненавижу мужа, но искренне боюсь, что он покалечит меня, оттого выжидаю.
На кухне, где сидят Сергей и его отец, наливая себе кофе, присаживается водитель. На нем белая майка и черная кожаная крутка. Ему очень идет.
Муж обсуждает какие-то дела с отцом, в полной уверенности, что и это дерьмо сошло ему с рук. Он предсказуем до першения в горле. Слышу, как он благодарит Олега за то, что тот спас его любимую жену.
Эти слова вызывают рвотные позывы. Встаю за спиной мужа, беру себе чашку, нажимаю на красную кнопку кофеварки, пахучий горячий напиток течет по стенкам бокала, оборачиваюсь, натыкаясь на пристальный взгляд.
Несмотря на тот ужас, что пережила, внутри меня произошли коренные изменения. Я стала смелее, чувствую себя иначе, как будто больше не одна. Не знаю откуда это взялось, но мне стало нравится, когда Олег смотрит на меня, и то, что рядом сидит муж – особенно приятно. Раньше я не обращала внимания, а теперь не отвожу глаз, пью кофе, глядя на него поверх края бокала.
К врачу он все же сходил, это я узнала от мужа. Олег по-прежнему не возит меня, а я все так же стою о окна, наблюдая за тем, как он прибегает на работу, но теперь, когда он подымает глаза, глядя вверх, я не прячусь за штору, а внимательно слежу за каждым его движением. Он опускает голову, и я улыбаюсь, расчесывая волосы. Со мной что-то происходит, но я не могу понять что именно.