Нравы от времён

Уланова Алла

На стене, над столом висела картина, написанная маслом, «Зимний пейзаж». Особенно вечером, укладываясь спать, я любила смотреть на картину. На картине был изображен домик в лесу. Кругом снег, деревья и высокие ели в снегу, на крыше домика огромная шапка снега и только обозначена узкая тропинка к дому. В домике окно светится. Там свет и люди сидят вокруг стола и пьют чай. Мне так хотелось войти в этот домик и посмотреть, так ли это. Это мои измышления. Почему я так любила эту картину? Ведь в Тбилиси никогда не было снега. Если снег зимой и выпадал, то это длилось недолго. Вскоре выглядывало солнце, и в полдень от снега не было и следа.

Для готовки и сушки была керосинка. На керосинке еда готовилась медленно, но всегда она казалась вкусной,

скорее всего, из-за долгого ожидания. Керосинка – это емкость, куда заливался керосин, с двумя или тремя плоскими длинными фитилями. Фитили были вставлены одним концом в металлические пазы с колесиками для регуляции длины фитиля, а другим концом в емкость с керосином. Сверху ставился металлический корпус со слюдяными окошечками, чтобы фитили не очень коптили.

У меня была одна школьная форма из коричневого штапеля и передник черный – из сатина. Каждую неделю мама стирала – в субботу вечером – мою школьную форму и особенно зимой сушила ее над керосинкой между двух стульев, покрытых полотенцами. Керосинка также служила для обогрева комнаты и часто коптила, поэтому весной каждый год мама известью, специальной щеткой, называемой макловицей, освежала комнату.

Еще всех в нашем большом доме мучили клопы. И вот каждое лето, в самую жару на наш большой двор выносили жители свои кровати, диваны, лежанки, стулья и керосином травили клопов, железные кровати обжигали примусом. Примус – это та же керосинка, но более эффективная. Клопы были в матрасах, в стульях, одним словом, всюду. Матрасы жарили на солнце или стирали овечью шерсть, которой был набит матрас.

Стирали так: в большие лоханки вытряхивали шерсть из матрасов или одеял, заливали водой из-под крана и выдерживали целый день под проточной водой. Кран находился в центре двора. Туда все жители ходили за водой, даже с верхних этажей. Вода не поднималась часто наверх. Затем шерсть кусками вылавливали, отжимали и раскладывали на простыни и так сушили несколько дней, по мере необходимости. Специальными тонкими палочками разбивали комки шерсти, а потом каждый комок трепали руками. Снова закладывали в матрас и прошивали. Это делалось почти каждое лето. Этим занимались в основном пожилые женщины или специальные мойщицы шерсти за деньги. Это был адский труд.

В комнатах у всех стоял в основном один и тот же набор нужной мебели: стол, стулья, кушетка, кровать железная, тумбочка, шифоньер. В больших семьях люди спали на полу, и поэтому у всех был культ постельных принадлежностей, то есть много тюфяков, одеял и подушек. Почему? Во-первых, не было специальных спален, ютились большими семьями в одной комнате, вот и спали на полу. Во-вторых, часто приезжали родственники из деревень и их нужно было на что-то укладывать на ночь.

Невестам в приданое давали как минимум четыре тюфяка, столько же одеял и подушек. Самое интересное, что тюфяки и одеяла были сшиты из овечьей шерсти.

Одеяла заказывали специальным стегальщицам, которые на атласном верхе выстегивали различные рисунки и орнаменты. Все стегалось руками. В комнате у стегальщицы стояли огромные пяльцы, похожие на пяльцы для вышивания, только прямоугольной формы. В эти деревянные палки вставлялось будущее одеяло и простегивалось двумя иглами, сверху и снизу. Получалось очень красиво. Вот при нашей с мамой бедности мама справила мне четыре одеяла и четыре тюфяка для приданого. Тюфяки были сшиты мамой, а вот одеяла отдали стегальщице. Верх у одеяла должен был быть обязательно из атласа, низ из сатина, из ситца или полностью атласным. Это зависело от кошелька. Подбирались яркие, сочные цвета. Еще, что интересно, не было привычных пододеяльников. Бралась большая простыня, на нее укладывалось одеяло, и простыня поверху пришивалась к одеялу. И это делалось каждый раз или пришивались пуговицы к одеялу и делались петли на простыне. Потом появились пододеяльники. Это облегчило труд женщин. И еще, что было удивительным, на тюфяки и на одеяла были стандарты.

Тюфяк должен был весить от 8 до 10 кг, а одеяло –

от 1,5 до 2 кг. Причины две. Первая такова: чем толще и мягче тюфяк, тем удобнее на нем спать на полу. Вторая: в городе, да и в деревнях не было отопления, кроме печного, и двухкилограммовое одеяло в холодные дни хорошо согревало человека во время сна. Я думаю, что культ тюфяков и одеял имел место не только в Закавказье, но и на Северном Кавказе.

Всех кавказских народов объединяли обычаи, быт, еда, правила поведения, уважение к старшим и подчинение им. Особая любовь к родителям. Одним словом, высокие моральные устои. Не знаю, как на Северном Кавказе, а вот в Грузии все это частично утеряно. Как я любила, уважала свою мать, как боялась ее, старалась угодить ей и все сделать так, как она хочет. И в моем окружении так все и жили. Даже в советской песне пелось: «Молодым – везде у нас дорога, старикам – везде у нас почет». А что сейчас? Больно и обидно видеть брошенных, ненужных детям стариков. Такие нравы во временах!

Маленькие горести советской женщины

Молодая пара. Муж – инженер, она – педагог. Жили они в Москве, в любви и согласии, но в семейном общежитии при заводе, где работает муж. Родился ребенок, появились трудности бытового характера. В это время мужу предложили работу по восстановлению трикотажной фабрики в глубокой провинции. Обещали дать квартиру. Долго решали этот трудный вопрос, ехать или не ехать в тмутаракань. Решили ехать. Победила мечта о своем жилье. Теперешним молодым людям и представить трудно, как жили семейные пары с детьми в общежитиях. Но жили, надеялись получить отдельную квартиру и получали.

Семейное общежитие в пятиэтажке. На каждом этаже длинные коридоры. По обе стороны коридора двери, много дверей, выходящих из небольших комнат. Хорошо, еще стены между комнатами есть и двери. А совсем в давние времена, в годы становления советской власти перегородки между жильем семейных пар были из ткани, тряпочные. Стояли две кровати. А между ними тумбочка. И все. Куда одежду класть? Живи как хочешь и как можешь. И жили годами, долго, терпеливо, пока их не переселяли в комнату с подселением, то есть в коммунальную квартиру. Это был первый этап.

Итак, они приехали, поселились временно в общежитие фабрики. Дали им небольшую комнату и сказали ожидать квартиру. Общежитие с длинным коридором, с бесконечными дверями по обе стороны. Кухня с огромной печкой, которую топили углем или дровами. Вскоре подключили газ. Это уже маленькая наметка на цивилизацию. В конце коридора санузел. Туалет с большой буквой «М» и с буквой «Ж». Душевая – это кошачьи слезы. Воды горячей нет, а если есть – течет полутеплая, но помыться можно. Строгий график: по четным дням – мужчины, а по нечетным – женщины. Несмотря на все бытовые трудности, люди жили не унывая, в ожидании лучшего будущего. Еще немножко, еще чуть-чуть и все будет хорошо. А это здорово, когда у людей есть какой-никакой стимул.

В огромной кухне всюду стояли столики, над столиком шкаф с кухонной утварью. Вообще соседи жили дружно, но иногда кто-то зверел от такой жизни, скандалил, делал мелкие пакости соседям. Подливал в суп или борщ керосин. Было всякое. Но все же в мире больше хороших людей, поэтому основная масса жильцов жила дружно. Новый год и все праздники справляли вместе. Сдвигали столики, превращая кухню в банкетный зал. Приносили праздничные блюда, да и кто что мог. Общими усилиями женщины пекли пирожки, пироги и накрывали простой, но сытный стол. Не было креветок, лобстеров, сыров разных сортов, не было фондю с льющимся шоколадом. Зато было весело. Садились за столы, ели, пили, пели, танцевали. Иногда дрались, но все заканчивалось миром. Очень пьяных уносили в комнаты, а веселье продолжалось до утра. Утром женщины разбирали посуду, вилки, ложки, отбирали кто что принес. Все мыли и сплетничали о мужьях, кто до какой степени напился, а кто остался трезвым. К вечеру снова собирали стол и доедали оставшиеся блюда. Снова пели и веселились. Вот такие были времена и нравы.