Ншан или Знак Свыше
Шрифт:
Ему вспомнились поцелуи Ншан, аромат ее кожи, смешанный с запахами цветущего сада, и радостное волнение снова переполнило его. Какие могут быть сомнения! Конечно же Ншан безраздельно принадлежит ему. Ему одному. Теперь уже навсегда. И только это имеет значение и смысл.
* * *
...Ночь легко и неслышно заползла сначала в ущелье, а оттуда уже добралась до горных вершин – короткая, зыбкая ночь, готовая каждый миг пробудиться и вспорхнуть, как испуганная птица. Для Ншан ночь, все равно какая – весенняя, летняя или зимняя, светлее и радостнее, чем день. Потому что днем она живет на ощупь, а ночь
Да и вряд ли то, что она испытывает, вообще можно назвать сном. Скорее – внетелесным, астральным опытом, к которому с некоторых пор прибавились еще и путешествия. Ншан даже научилась распознавать их приближение. Легкая дрожь во всем теле возвещала ей о том, что душа готовится его покинуть, вырвавшись на свободу. Затем следовал стремительный рывок – и вот она уже парит над землей, пронизанная струями ветра, созерцая проплывающие под ней долины, реки, леса. Безлюдные пейзажи сменялись неведомыми городами со старинными зданиями, каменными мостами, храмами, широкими улицами. Она могла парить над городом в головокружительной вышине, а могла и при желании спускаться так низко, что видела лица отдельных людей. Эти полеты рождали в ней ни с чем не сравнимое блаженство. Она ждала их с особым нетерпением, заранее расслабляясь и принимая такую позу, чтобы легче было покинуть тело.
Но сегодня Ншан не думала о путешествиях во времени и пространстве. С тревогой и даже некоторой обреченностью она ждала совсем другого.
Как только веки ее совершили привычное, хоть и потерявшее смысл движение, укрыв глаза, а мысли растаяли и умчались, Ншан услышала голос – тихий, едва различимый, похожий на шелест листвы.
«Вот ты и стала женщиной. С этой ночи вся жизнь твоя изменится.»
«Я стану женой Левона, матерью его детей!» - обрадовалась Ншан.
«Тебе не суждено быть ни женой, ни матерью.»
Ответ прозвучал все так же легко и призрачно, почти ласково. Но для Ншан он был равносилен свисту меча над головой.
– За что?!. Господи праведный, за что? – в голос вопрошала она, беспомощная даже в своем бунте.
– Ты рождена для другой цели. Твой удел – служить людям.»
«Да как же я могу им служить, если я ничего и никого не вижу!»
Ответа не последовало.
«А Левон? Ведь он любит меня.»
«Ты не можешь принадлежать одному человеку. Но за тобой всегда остается право выбора. И теперь, и потом. Если ты станешь чьей-то женой, твои духовные очи закроются навсегда. Вечная, полная тьма станет твоим уделом.»
Ншан вспомнила, еще сегодня утром, в объятиях Левона, она предчувствовала, что никогда им не быть вместе.
«Нет-нет, только не это. Я не хочу быть дважды слепой. Я этого не вынесу...Но что станется с Левоном?»
«Ты все узнаешь сама... Помни, выбор за тобой.»
Голос умолк, улетел, растворился. И только тогда Ншан осознала, что вела внутренний диалог. Но с кем? Кто был ее собеседником? И почему она отвечала без
Ншан погрузилась в глубокий сон. Мать разбудила ее, когда солнце стояло уже высоко. Был воскресный день, и Сильвия осталась дома.
– Тебя там спрашивают, дочка, - растерянно сказала она.
– Кто?
– Не знаю. Совсем незнакомые люди. Мужчина с женщиной и ребенком. Из соседнего села быть может.
– Ну а я-то им зачем?
– Не знаю. Говорят, только ты одна можешь им помочь.
– Странно.
Ншан поднялась, заплела косу, впервые скрутив ее пучком на затылке, оделась, повязала голову касынкой – чужие, как-никак.
– Где они? – спросила почти раздраженно.
– Во дворе. В беседке. Упрямые. Не уйдем, говорят, пока не повидаемся с ней... Проводить тебя?
– Нет. я прекрасно знаю дорогу в беседку.
Она уверенно шагнула к выходу, лишь легкими движениями рук подстраховы-вая себя в дверных проемах. Сильвия, съедаемая любопытством, неслышно последовала за ней.
– Не крадись, мама. Кого ты пытаешься обмануть? – упрекнула Ншан.
Люди, ожидавшие в беседке, поднялись ей навстречу, откровенно разглядывая слепую девушку, так уверенно приближавшуюся к ним без посторонней помощи.
– Садитесь. Чего ж стоять, - сказала Ншан и первая села на лавку, привычно сложив руки на коленях, показывая тем самым, что готова выслушать непрошенных гостей.
– Детка, не сердись, что вот так взяли, да пришли, - услышала она грубоватый, взволнованный женский голос. – Десять километров с ребенком отмахали – по горам, пешком... Помоги! Христом Богом молю.
– Да чем же я могу вам помочь? – искренне удивилась Ншан.
– Сын наш вдруг плохо слышать стал. Боимся, как бы не оглох совсем.
– Мне очень жаль вашего сына. Но я-то тут при чем? Почему вы решили обратиться именно ко мне? Разве вы не видите, что я...
Муж с женой зашептались, заспорили. Сильвия, не входя в беседку, но и не прячась, наблюдала за ними.
– Скажи, милая, тебя Ншан зовут?
Девушка молча кивнула.
– Значит, все сходится... Сон у меня был этой ночью, что я должна взять ребенка в Саригюх, к... прости, ради Бога, к слепой девушке с мужским именем, и что она поможет ему. Знаешь, когда беда в доме, на все пойдешь, всему поверишь, даже самого малого шанса не упустишь. Вот, встали до зари и пошли. Идем, а сомнения мучат: что как дойдем до села, указанного во сне, спросим про девушку с мужским именем, а там над нами посмеются, мол, отродясь такой не бывало... Дошли. Спросили. Нам на твой дом и указали. Мы с мужем от счастья чуть с ума не сошли.
– Если прогонишь, Ншан джан, не обидимся, - вмешался мужской голос. – Сами понимаем, что странно все это.
– Очень странно, - подтвердила Ншан и собралась уже заверить своих гостей, что не по адресу пришли, что она в болезнях ровным счетом ничего не смыслит, но тут ей стало вдруг все яснее ясного, и даже показалось непонятным, как родители сами не догадались о причине недуга их ребенка.
– Почки! – выпалила она с неожиданной убежденностью. – У вашего сына больные почки.
– Но он никогда не жаловался на почки, - удивилась мать.
– Он плохо слышит.