«Ну, помолчим минуту до прощанья…»: Избранная лирика

Ваксель Ольга Александровна

«У нас есть растения и собаки…»

У нас есть растения и собаки. А детей не будет… Вот жалко. Меня пожалеет прохожий всякий, А больше всех докторша, милая Наталка. Влажной губкой вытираю пальму, У печки лежит шоколадная Зорька. А некого спрятать под пушистую тальму И не о чем плакать долго и горько. Для цветов и животных – солнце на свете, А для взрослых – желтые вечерние свечи. На дворе играют чужие дети… Их крики доносит порывистый ветер. 1921-1922

«Когда

ты разлюбишь меня…»

Когда ты разлюбишь меня (А это придет, наверно), Я буду хранить суеверно Всю прелесть последнего дня. Сейчас я тебе дорог а, Потому что, сказал, – красива, Но скоро уже фальшиво (А я становлюсь строга) Твои слова зазвучат. И я запрещу – молчи же! И бисер опаловый нижет Огонь острием луча! Февраль 1922

«Все дни одна бродила в парке…»

Все дни одна бродила в парке, Потом, портрет в старинной раме Поцеловав, я вечерами Стихи писала при огарке. Какая радость молча жить, По целым дням – ни с кем ни слова! Уединенно и сурово Распутывать сомнений нить, Нести восторг своих цепей, Их тяжестью не поделиться. Усталые мелькают лица, Ты ж пламя неба жадно пей! Какое счастье, что ты там, В водовороте не измучен (Как знать мне, весел или скучен?), Тоскуешь по моим цветам. Как хорошо, что я так жду, И, словно в первое свиданье, Я в ужасе от опозданья, Увидев за окном звезду. 11 февраля 1922

«Я хотела бы видеть тебя почаще…»

Я хотела бы видеть тебя почаще, Целовать иногда твои робкие губы, Все другое постыло, не мило, не любо, Даже день предвесенний, молодой и блестящий. Мне так много сказать тебе шепчет совесть, Мне так радостно ждать от тебя ответа… Я больна огнем золотого света, Я не в силах слушать скучную повесть. Я теперь проклинаю суровое время И узоры часов, и минут напевность, Поднимается вот жестокая ревность, Эта цепкая боль, осужденная всеми. Для ребяческих игр выбираю луга я, А во мне уже бродит моя отрава… Ни на что от тебя не имею права, А с весною меня заменит другая. 23 февраля 1922

«Я больше не могу, мне очень тяжело…»

Я больше не могу, мне очень тяжело, Неровно мы наш подвиг поделили. Могу тебе сказать: «О друг мой: или – или!», Но наше будущее хрупко, как стекло. Слова последние останутся за мною. Мне не страшна грядущей дали мгла. Но миг сегодняшний, жалею, не могла Сказаться ни усталой, ни больною, Чтоб вновь в бессвязных мыслях отойти От будней призрачных, таких уже неблизких. И видеть зной в луны и солнца дисках, Что льется мне на сонные пути. В пещере маленькой, где праздничные ясли, Не сковывают и не

тают льды, Идем по кругу медленной звезды, Пока мы оба к жизни не погасли! 13 марта 1922

«Как мало слов, и вместе с тем как много…»

Как мало слов, и вместе с тем как много, Как тяжела и радостна тоска… Прожить и высохнуть, и с лёгкостью листка Поблекшего скользнуть на пыльную дорогу. Как мало слов, чтоб передать точнее Оттенки тонкие, движенье и покой, Иль вечер описать, хотя бы вот такой: В молчании когда окно синеет, Мятущаяся тишь любимых мною комнат, А мерный звук — стекает с крыш вода… Те счастье мне вернули навсегда, Что обо мне не молятся, но помнят. 13 марта 1922

«Ты прав…»

Ты прав… Я иногда пишу над печкой яркой Тобой или другим навеянные строки, А вечер тянется, прекрасно-одинокий… Не ожидая от судьбы подарка, Ношу в себе приливы и отливы – Горю и гасну там, на дне глубоком. Встречаю жадным и смущенным оком Твой взгляд доверчивый и радостно-пытливый. И если снова молодым испугом Я кончу лёт на черном дне колодца, Пусть сердце темное, открытое забьется Тобой, любимым, но далеким другом. Март 1922

«Сегодня я ждала особенно тревожно…»

Сегодня я ждала особенно тревожно, Глядела за окно на наш широкий двор. Там новый, чистый снег блистательный ковер Постлал, красивый красотой неложной… Казалось мне, что ты недалеко идешь, Ускорив шаг при приближеньи к дому. Гашу в себе знакомую истому, Бужу в себе обыденную ложь… Узнаю вечера еще, еще длиннее, Еще тревожнее живую тишину… Уже пора готовиться ко сну, Одним и тем же ровно пламенея. Март 1922

«Когда последний час дневной…»

Когда последний час дневной Сольется с сумраком ночным, О ты, который мной любим, Приди ко мне, молчать со мной… 2 июня 1922 СПб

«Слова, бесплодные слова…»

Слова, бесплодные слова… Как мне сдержать поток горячий? Смеется друг, подруга плачет И в радость верует едва. А радость есть – она для каждой Чуть-чуть проснувшейся души. Благодеянье доверши. Ты, подаривший вечной жаждой! Июнь 1922

«Целый год я смотрела на бедную землю…»

Целый год я смотрела на бедную землю, Целовала земные уста. Отчего же внутри неизменно чиста И словам откровений так радостно внемлю? Оттого ли, что боль я носила в груди, Или душу мою охраняли святые? Только кажется вот — облака золотые Принесут небывалые прежде дожди. Июнь 1922