Ну, ты, Генка, и попал... Том I
Шрифт:
За дверями послышался шорох и быстрый топоток убегающих прочь ножек: девушки, наверняка, подслушивали нашу беседу, а сейчас помчались прятаться. Да я и сам просто мечтал уже исчезнуть куда-нибудь... Кто бы мог предполагать, что так чудесно начавшаяся встреча выльется в такое!
– А что Марина? – я попытался держать лицо. – Обычная девушка. Как и все.
– Девушка??? – Николай Михайлович выпучил на меня глаза. – Ну, у вас, ваше сиятельство, странный взгляд на женский возраст... Марине Батвиньевой уже хорошо за тридцать, она, кажется,
Мои гости рассмеялись, а у меня как гора свалилась с плеч! Разговор шёл не о моей Маринке! Слава Богу... Той до появления внуков ещё мотать срок и мотать! Ой, как-то я не в ту сторону задумался... Срок мотать – это не отсюда. Хотя, такая её жизнь чем-то напоминает зоновскую. Ну, а что? Всегда держать себя в руках, боясь проколоться, ни с кем в доверительные отношения не вступать, жить с оглядкой, постоянно опасаясь удара со спины...
– Простите мою неосведомлённость, господа, но я сам ничего не знаю про Батвиньеву. Не соблаговолите ли рассказать, – сделал я полупоклон в сторону собеседника.
– О! Это очень занимательная история! Мадам Батвиньева* – очень богатая вдова. В своё время, ещё при живом супруге, она много путешествовала. Не единожды была приглашена ко двору. Вроде бы, даже числилась в придворных дамах у царской супруги.
Немудрено, что после его кончины, то бишь овдовев, честолюбивая и тщеславная дама решила устроить в своём имении... ну, как бы царский двор в миниатюре. Камергеры, камер-юнкеры, камер-пажи, шталмейстеры, статс-секретари, фрейлины – чины и должности были розданы крепостным. Она и наряды для них соответствующие пошила, с золотыми галунами и пуговицами для мужиков и с кринолинами для баб. Само собой, вышколила всех подобающим манерам.
Дом её – сущий дворец! Один роскошный трон, украшенный драгоценными каменьями и резными вставками из слоновой кости, чего стоит. На нём она не только восседает в зале приёма, но и путешествует в церковь – её несут специально обученные камер-юнкеры, – Карамзин рассказывал увлекательно, то ли насмехаясь, то ли завидуя.
– Говорят, что на одном раскидистом дереве при въезде в имение сидят хористы, а на другом, напротив – музыканты. Когда гости приближаются, музыканты начинают играть, а хористы петь. Ни тех, ни других за листвой не видно, поэтому создаётся впечатление, что музыка льётся с небес...
– Мы хотели напроситься к ней в гости, – вмешался в беседу Радищев. – Даже заранее пытались списаться, так как без предупреждения "царица Марина" гостей не принимает. Но – увы! – наши письма остались без ответа.
В это время дверь скрипнула. Видимо, девушки либо вернулись на свой "пост", либо убегали не в полном составе. Я усмехнулся, заметив, что мои гости также обратили внимание на этот звук. Делать вид, что ничего не происходит подозрительного, было неуместно.
– Глафира, войди! – окликнул я любопытную девицу. – Это моя правая рука, помощница, – пояснил собеседникам.
Те, хотя и были удивлены – женщины редко удостаивались
Глафира вошла с достоинством, хотя и без вызова, присела в поклоне. Выглядела она сногсшибательно! Маринка не поленилась устроить из её волос самое настоящее произведение искусства. Да и платье на ней было роскошное, пусть и сшитое не профессиональными портными, а собственноручно девчатами.
– Глафира, ты что-то знаешь про помещицу Батвиньеву? – обратился я ней.
– Да, конечно! Господа всё верно говорят. Жила такая здесь недалеко. И деревья там у неё музыкальные росли, и на троне её в церковь носили. А ещё она повсюду расставляла деревянных солдат. Издалека и не отличишь от настоящих!
– Ты говоришь, жила? То есть, сейчас она уже не там? Замуж вышла, за границу уехала? Говори же, что с ней теперь случилось? – Радищев с интересом рассматривал девушку, однако решил всё-таки обратиться к ней на "ты".
– Случилось... Неприятности у мадам Батвиньевой, большие. Родственники... решили обогатиться за её счёт. Отсудили всё, а саму Марину признали на суде сумасшедшей.
– Ещё интереснее! Теперь-то уж нам точно нужно обязательно наведаться туда! Обязательно! – Карамзин, нервно ходя туда-сюда по залу, даже руки потёр от возбуждения.
Откладывать в долгий ящик не стали, тут же собрались, заложили экипаж и выехали.
_________
*Мадам Батвиньева – имя и фамилия выдуманная, прототипом является царица Корсунская из Орловской области (фант. допущение автора).
"Царица Марина"
Пока мы тряслись в экипаже, Карамзин успел поведать нам историю его знакомства с «царицей Мариной» до того времени, как она стала вдовой.
— Лет семь назад случилась наша встреча с Мариной Афанасьевной. Я тогда ещё не был даже помолвлен, а она уже имела не только мужа, но и дочь. Однако тогда веяние «Страданий юного Вертера» Гёте охватили весь Петербург! Каждый молодой человек считал своим долгом иметь возлюбленную, обязательно состоящую в браке, не требуя от неё… ну, вы понимаете меня? Нарушения супружеской верности.
На одном из дворцовых балов, куда были приглашены многие из творческой элиты, я увидел её. Если честно, я влюбился бы в неё, даже ничего не зная ни о Гёте, ни о его Вертере! Да в неё, по-моему, влюбились все мужчины без исключения… Остроумная, красивая, гордая — немудрено, что в душе она уже чувствовала себя царицей… Излишнее мужское внимание, знаете ли, не доводит до добра.
На том балу удалось лишь единожды потанцевать с ней и пригласить Марину в наш литературный салон. Она уклончиво пообещала: «Возможно, буду…» И пришла! Я уже тогда замечал, что женщины умеют отдавать себя литературе даже жарче, нежели мужчины. И это понятно: они более чувствительны, восприимчивы.