Ну, здравствуй, перестройка!
Шрифт:
— Да он маленький…, — кричала жена.
«Нормальный он у меня, выше средних размеров!» — повеселел я.
Следующие два покупателя хлопот не доставили, и вот я иду домой, бережно неся стеклянные банки. Твою мать! Навстречу Архарова с каким-то парнем, видимо, дембелем, судя по тельняшке и коротким волосам.
— Толя! Ты приехал! Как дела? Ты чего с банками! А… молоко носишь. Ничего у нас каждый труд почетен! — застрекотала она, заставив грозно наморщить лоб своего спутника.
— Отец и бабушка уехали по путевке в ГДР, вот, помогаю людям, чтобы без молока не остались! — криво
— И мама твоя новая, математичка наша бывшая, тоже поехала? Вера Николаевна? Я всё думаю, чего ты дуб дубом был, а в конце восьмого стал шевелиться и пятерки по математике таскать начал! Так это твой батя шевелил, оказывается, — смеётся Верка и мне становится неприятно.
Оправдываться нет смысла, общаться с ней не хочу.
— У тебя не рот, а помойка, иди куда шла, — я поднимаю банки с земли и иду вниз домой.
— Ты чего сказал? — удивленно спросила Верка.
— Стоять, салага, — грозно крикнул её спутник.
— Нахер пошли, оба два! — не оборачиваясь, крикнул я.
— Тихо! — услышал крик Верки и всё-таки обернулся.
Кричала не мне, а своему спутнику, который был уже похож на паровоз, дым шёл у него изо всех мест. Она держала его за рукав, не давая двигаться ко мне.
— Толь, чушь сказала, прости, хотела пошутить, — крикнула бывшая одноклассница.
— Бог подаст, и это… моряка своего можешь не держать, я таких ссыкливых знаю, ничё он мне не сделает, — подзуживаю я.
— Костя, стой, или поругаемся, я сама виновата, — зло говорит Архарова спутнику.
— Я с тобой ещё встречусь, — пыхтит дембель, слушаясь Верку, а в гневе она красива.
Иду к себе домой, настроение испорчено. Дома ещё Снежок прохода не даёт, напоминая, что не мешало бы ему пообедать. Кормлю собакена гречневой дефицитной кашей, которая готовая уже стоит несколько дней в холодильнике,с кусками свиной шкуры, отец специально для Снежка приносит. Хотя, какой он снежок? Грязный, лохматый. Похож на грязный, громадный шарик. Помыть, что ли, его? Снежок воспринимает мою заботу о нём как игру, и к концу помывки становится белым как снег, а я грязным как свинья. Однако, надо баню топить! Пока топится баня, иду в огород. Солнце уже не так высоко и можно поливать грядки. Пастух привёл корову. Подоил, привязав хвост к ноге, так как с непривычки получил пару раз им по хребтине. Да и в навозе хвост пачкаться не будет. Потом помывка в бане, и вот я сижу перед открытой бутылкой коньяка и понимаю, пить не хочется, замотался за день. Не так я себе представлял деревенский отдых. Не охота, а надо выпить ещё! Иначе, зачем продукт переводить? Мало выпить — это как вылить, ни в голове, ни в настроении ничего не поменяется. Собрал от нечего делать пистолет, в Красноярске ещё читал о его устройстве в библиотеке нашей школы. Да, НВП у нас в школе тоже есть. Слышу стук в калитку и грозное рычание Снежка. Кто там может быть? На Кондрата собака не рычит, хотя и может шутливо цапнуть за задницу или за ногу, не больно, впрочем. Сую ствол в карман куртки и зачем-то накидываю её на себя, растерялся, наверное, так как калитку ещё и пинают.
— Чего надо? — кричу я, пытаясь понять, кто там, при
— Не бойся, не гости, — слышу голос морячка, и судя по дополнительным звукам, он там не один.
Спускаю с цепи Снежка и открываю калитку. Фонари, освещающие магазины винно-водочный и хлебный, осветили и троих парней.
— Всего трое? — ощерился я.
— ААААВ, — грозно сказал Снежок, пытаясь отпихнуть меня с дороги и разобраться в одиночку.
Все, кто на улице, для него враги и законная добыча, как-то раз он удрал со двора и порвал стаю бродячих псов около магазина. Четырех собак загрыз, пока те не сообразили разбежаться от него. С тех пор собак около магазина я не видел уже давно, хотя в деревне и поселке их полно.
— Ты это, собаку убери! — истерично крикнул спутник морячка, рожа которого плохо просматривалась, к фонарям он стоял спиной.
— Без собаки говорить трусишь? — спросил второй спутник, тоже плохо видный, но смутно знакомый.
Ну, не охамели ли? «А нас-то за шо??» Приперлись на разборки втроём, — и против собаки!
— Сука, — сверкнула выкидуха первого, с легким шелестом обнажая сталь.
— Ну, давай своего пёсика ближе, — достаёт финку второй!
«Так они меня резать пришли»? — мысленно изумляюсь я, доставая ствол и поднимая на уровень глаз.
— Вы чё, парни, — орёт матрос. — Толя, не стреляй!
— Ножи на землю, — глухо говорю я, ещё не понимая, что делать, если кинутся на меня, стрелять из «мутного» ствола неохота, но и пожить тоже хочу.
Ножи падают на землю. Дальше всё просто.
— Снежок, ФАС!
Не повезло Веркиному ухажеру, все трое рванули в разные стороны, а злая собака у меня всего одна, она и хватанула только ближайшего матроса. Уронив на землю и поматросив его изрядно, псина, наконец, позволила мне себя оттащить. Ствол в карман, ножи туда же, потом выкину. Тащу этого Костю к себе домой, надо перевязать. Укус только один, но на таком месте, что Костя сидеть не сможет. Изведя кучу бинтов и лейкопластыря советую:
— Сходи в больницу завтра, скажи, собака покусала, пусть сделают тебе уколы.
Знаю, что собака моя не бешеная, зато уколы болючие, пусть мучается, гнида.
— Я не хотел, не знал, что они с ножами, — дергая стопарик батиной водки, говорит трясущийся Костик.
Коньяк дорогой, и его не наливаю.
— Что за типы были? — спрашиваю я, закусывая колбаской и домашним сыром.
— Шабашники с района, нанял их за пузырь сегодня. Они сгоревший магазин разбирали. Вроде, оба тезки твои, — помявшись, признался недруг. — А ты где ствол взял?
— Подарили, — говорю я и подаю пистолет, подаренный мне Ленкой.
— Так это зажигалка! — радуется Костя, — а мы пересрались!
«Это зажигалка, да, а угрожал тебе боевым, он по-прежнему в куртке лежит, в прихожей» — усмехаюсь про себя я.
Отличная была мысль привезти Ленкин подарок сюда!
Костя долго пояснял, какая Верка изумительная, и как она жалеет о своих глупых словах, и слёзно просил, реально слезно, в нем грамм четыреста уже водки плескалось, чтобы я Верке про его визит не рассказывал.