Нукер Тамерлана
Шрифт:
Так проходили дни. А ночи были заполнены женской лаской. Он не зря назвал индианку Камой. Не только в игре на ситаре и танцах была она искушена.
Зоррах… Сумасшедшая девчонка – бросилась на Каму с маленьким кинжалом, который умудрилась где-то раздобыть. Слава Богу, закончилось все благополучно. Индианка сумела выбить кинжал и отправить ревнивицу в нокаут.
Дмитрий не продал Зоррах, как обещал. И не потому, что она, очнувшись,
Он уже ничему не удивлялся, не раздражался, принимая все, как данность. В том числе и самого себя. И не чувствовал по этому поводу радости – ему было достаточно покоя.
Он играл в шатрандж с Джафаром и возобновил занятия арабской грамматикой с Яком.
А камешки, найденные им в ручье, на самом деле оказались драгоценными. Сапфирами, которые уступают в твердости только алмазу.
* * *
Тамерлан и не думал о нем забывать. И знал, что эмир Димир Мерики оправился от ранения. И послал ему в дар коня. Подарок означал также, что Тимур желает присутствия эмира Димира в своей ставке.
Дмитрия вороной красавец-жеребец влюбил в себя с первого взгляда. Конь был необычно рослым и сильным, но в то же время удивительно легким и быстрым. А что до красоты, то вороной вызывал восхищенное прищелкивание языком у всякого, кто его видел. Лоб жеребца украшала белая звезда, ноздри были нежными и розовыми. Нос с горбинкой. Он фиолетовым глазом покосился на протянутую подсоленную лепешку и осторожно взял ее губами.
– Красавец, красавец… – ворковал Дмитрий, угощая жеребца. – Какой же ты красавец…
Жеребец доверчиво ткнулся мордой ему в ладонь, выпрашивая еще угощения.
– Хор-роший… – приговаривал Дмитрий, щекоча конский подбородок.
Сборы его были недолгими, а жеребец уже оседлан. Дмитрий одним прыжком взлетел в расшитое золотом и шелком седло – тоже дар Тимура. Жеребец даже не присел.
– Все равно, малыш, таскать меня – дело тяжкое, – сказал он коню. – Я тебя беречь буду, обещаю.
Он развернул коня навстречу Джафару, который, как полагается слуге, вышел проводить хозяина.
– Да пребудет с тобой милость Аллаха, – напутствовал его Кривой.
Жеребец нетерпеливо перебирал копытами. Дмитрию передалось его нетерпение. Он взмахом руки попрощался с управителем.
Тамерлан
– Кто ты? – спросил Дмитрий. – Как зовут тебя?
Воин погладил перчаткой широкую, наполовину седую бороду, закрывавшую верхнюю часть его кирасы. С правого локтя у него свешивался выкрашенный в лиловый цвет ячий хвост – кутас [46] . Четыре других таких же – три желтых и один черный – украшали шею его лошади. Опытный воин, отмеченный. За поясом у него торчала украшенная каменьями рукоять ятагана. Поверх лат наброшен на плечи дорогой халат. По сравнению с ним Дмитрий в своих доспехах выглядел просто оборвышем.
46
Кутас – окрашенный хвост яка, давался как награда за свершенный подвиг.
– Меня зовут Садвакас-бахадур, господин, – ответил бородатый. – Сотник.
– Чья сотня?
– Твоя, господин. Повелитель, да хранит его Аллах, пожелал, чтобы мы служили под твоим началом, – доложил сотник ровно и бесстрастно. Но взгляд цепок – оценивает.
– Добро, – так же бесстрастно сказал Дмитрий, отвечая на его взгляд своим. – Тогда в путь, Садвакас-бахадур. Повелитель ждет. Я не буду мешкать.
Секунды длился этот поединок глаз – и Садвакас-бахадур отвел свои первым.
– Хош! – выкрикнул сотник.
Отряд пришел в движение.
Вороной стремительными скачками вырвался вперед. Дмитрий чуть тронул поводья, и конь сразу же смирил прыть, перейдя на легкую рысь. Горделиво задрав хвост, он бежал впереди сотни, словно зная, что быть первым – его неотъемлемое право.
* * *
Служить Тамерлану вплоть до его смерти… Смешно, что такая участь выпала ничем не примечательному инженеру-электронщику. Бывшему. Теперь я – эмир Димир Мерики. Вестник из грядущего…
Что ждет меня дальше? Служить – весьма общее понятие. А в деталях? Но нет, не выйдет – я же не провидец, как Як Безумец. Да и что толку га-, дать? Я все увижу и узнаю. Сам. Вот уж от этого меня никто не избавит…
Ох, мать твою emu, эмир Димир Мерики… Живи ты.