Нулевой километр
Шрифт:
– Поправится она, и дети к тебе привыкнут, – и если в первом я почти не сомневаюсь, ведь умирающим от побоев вряд ли нужны апельсины и яблочный сок, то второе бросаю лишь для поддержки. Это не дети – дикие звери, не иначе. И чтобы их укротить, придется изрядно попотеть. Даже мой отец - полицейский с сорокалетним стажем, наверняка бы пришел в ужас от их манер. А его трудно удивить, уж поверьте. Чего он только не видел, и с кем только не общался по долгу службы.
Впрочем, судя по рассказам Кострова, девчонка, что ловко попадает в урну смятой в комок салфеткой, сдаваться не привыкла. Упертая, и
– Откуда знаешь?
– Чувствую. У них выбора нет, ты с них живых не слезешь, – поддеваю ее плечом и неосознанно приподнимаю уголки губ, заметив, что разводить сырость моя начальница перестала: посмеивается, вцепившись пальцами в скамью, и рисует носком туфли абстрактные узоры на земле. Вот и от очередного платка отмахивается, продолжая мечтательно улыбаться.
Сколько мы продержались? Пару минут? Отличный результат, и если она не ляпнет что-нибудь гаденькое, вполне возможно, что мы сумеем приспособиться друг к другу.
– Завтра все будет, как прежде, – маловероятно, верно? Только в ответ на ее слова, я вовсе не испускаю тяжкий вздох.
– Не сомневаюсь, – встаю, протягивая ей ладонь, и невольно вздрагиваю, когда она принимает помощь, наконец, поднимаясь с насиженной лавки – она ледяная.
– Поехали. Твой старший брат доверия не внушает, – от слова совсем, и в своей заносчивости может даже Щербаковой фору дать. – Уверен, он даже пакеты с продуктами не разобрал.
Глава 18
Мне снится бабушка. Ее теплая ладонь касается моей щеки, а тонкие губы тут же растягиваются в улыбке. Нюра деланно хмурит брови, бросая взгляд на настенные часы, стрелки которых давно перевали за полдень, и, отстраняясь, грозит мне указательным пальцем:
– Сколько еще ты собираешься в постели являться? – произносит с укором и, в противовес собственным словам, поправляет одеяло, что свисает на пол, обнажая мою правую ступню. – Вставай давай! Тебе еще кран чинить.
– Какой кран? – хлопаю я ресницами, не в силах оторвать голову от подушки: глаза режет от солнечного света и пролитых слез, от которых наволочка до сих пор еще влажная. – Глупости какие. Я не умею.
– Я тоже! – вздрагиваю от истеричных ноток в Ленкином голосе и протяжно вою, когда мне в лоб прилетает что-то тяжелое. Пластмассовая машинка?
Сажусь, потирая ушибленное место, и окончательно просыпаюсь, жалея, что бабушкин визит так быстро закончился: давно она мне не снилась… Наверное, все дело в этих стенах, над разрушением которых наше семейство так упорно трудилось: Жора сломал перегородку в прихожей, вознамерившись сделать ремонт, который так и застыл на начальной стадии, Ярик еще лет пять назад изрисовал деревянную арку фломастерами, а малышня… Все как у всех – когда у взрослых нет времени следить за детскими проказами, вместо альбомных листов для первых шедевров они непременно используют обои. Только несмотря на все это, каждый кирпичик хранит в себе память о прежней хозяйке – знаменитой на всю округу Анне Семеновой, что рано лишилась мужа и одна поднимала на ноги непутевую дочь-вертихвостку. Сначала Лиду, а потом нас с Яриком и Леной, что в эту самую секунду близка к нервному срыву.
–
– А я тут при чем?
– Как это? – растерянно топчется на месте сестра, во все глаза разглядывая мою помятую со сна физиономию. Бросает мне его на колени и упирает руки в боки, с осуждением покачивая головой. – Ты же здесь взрослая. Не к Богдану же мне идти, или двойняшек ремонтировать отправлять…
– Рыжего попроси. Здоровый лоб, может, что и придумает. А я вставать не планирую, – три дня без сна. Я заслужила этот день отдыха, иначе займу соседнюю с Лидой койку, а после кого-то из нас обязательно переведут… в морг.
– Ну, Юля! – так и не сумев выхватить у меня одеяло, сестра садится на краешек просевшего дивана. – Хотя бы сантехника вызови. Как же мы мыться будем? Душевая лейка уже давно не работает!
Как и бачок в туалете, что упорно отказывается выполнять свою функцию, и возвышается над унитазом скорее для красоты – от пластикового ведра и то проку больше.
– А Рыжий, вообще, с вечера дома не появлялся. Как с Матвеем своим во двор убежал, так и не приходил!
– То есть? – теперь добровольно скидываю одеяло и ступаю босыми ногами на пол – он теплый, но я не знаю сколько лет должно пройти, чтобы моя брезгливость перестала прорываться наружу. Вновь запрыгиваю на постель и теперь ищу глазами свои носки, что неизвестно где бросила, без задних ног завалившись на диван накануне.
– Почему меня не разбудила? – еще не хватало брата потерять. Мне и без него головной боли хватает, ведь дни идут, а я до сих пор топчусь на одном месте. Еще и Бирюкова рядом держу, вместо того, чтобы дать ему пару недель отдыха. Здесь ведь не Москва… к чему мне водитель?
– А зачем? Проголодается, сам придет. Вот увидишь, – кивает и вновь взывает к моей сознательности. – Так что, кран чинить будешь?
Какие еще функции я должна выполнять? Хорошо хоть в жилетку мне не плачутся, выстраиваясь в очередь в тесной прихожей на сеанс домашней психотерапии…
– Нет, – я натягиваю носки, а девчонка обреченно вздыхает, закатывая глаза к потолку. Что делать? Не всем везет со старшими сестрами. – Сама что-нибудь придумай, не зря же так много читаешь!
Максим
То время, что я провожу здесь лишено всякого смысла. По большей части я пропадаю в номере, коротая вечера за просмотром каналов, коих, к моему счастью, в захолустной гостинице в избытке: спорт, животные, кулинарные рецепты, дешевые мыльные оперы и второсортные комедии, телемагазин и новостные передачи – каждый найдет что-то на свой изыскательный вкус.
Порою, мне кажется, что держит меня рядом Щербакова намеренно. Как напоминание, что в ее реальной московской жизни все складывается вполне удачно, и не за горами тот день, когда она закроет дверь этой убогой родительской квартиры, отмахнется от родственников и, даже не оглянувшись на прощанье, умчится подальше – туда, где ее ждут магазины, дорогие рестораны и богатый любовник.
Я нарезаю круги вокруг авто, устало растирая затекшую шею, и то и дело бросаю свой взгляд на часы – как долго мне здесь торчать?