Нулевые. Затишье перед катастрофой

Юрьев Василий Сергеевич

– Идем в лифт.

Энергия повредила турникеты, поэтому они свободно прошли. Так как этажей в здании было невероятно много, панель с кнопками в лифте заменял сенсорный экран. Владислав ввел значение “-1000 B”. Двери закрылись, заиграла приятная музыка.

– Знаешь, почему большевикам удалось так долго продержаться в Зимнем, хотя Ленин думал день продержаться и ночь простоять? – спросил Владислав.

– Ленин прекрасно освоил технику управления необразованным дном Российской Империи. К тому же методы работы с населением большевиков были жестокими и кровавыми не только при Сталине.

– Да. Но это только часть правды. Переустройство мира под

коммунистическую идеологию давало России ощущение собственной исключительности. Эта исключительность как бы возводила Россию из стран третьего эшелона в разряд сверхдержавы. Но в действительности совок сверхдержавой никогда не был. Советский союз был антигосударством. А русскому человеку с его монархической ментальностью и любовью к имперскому было пофиг на морально-этические аспекты. Собственно ему было всё равно, что его руками возводиться империя зла. Лишь бы была империя. Поэтому и ностальгия такая по Союзу.

– Почему ты занимаешься всем этим? – Власов сменил тему. – Ведь ты же мог спокойно уйти в нирвану, в рай для буддистов или родиться сынком богача?

– Я не могу простить китайских коммунистов за то, что они сделали с традиционной буддийской философией.

– А ну тогда понятно.

Когда двери лифта открылись, они оказались внутри уже совсем другого здания. Обстановка напоминала Михаилу его старую больницу. По коридору проходили люди среднего возраста одетые по застойной моде. Они не обращали особого внимания на Михаила и Владислава. Тут бабка вахтерша за стеклом напротив лифта громко заорала. Началась паника, Владислав расстрелял бабку из БВФ и развеял темным энергетическим пучком двух убегающих мужчин. Почему-то Михаил не мог отделаться от мысли, что всё происходящее с ним в этом советском мире было чем-то вроде сна.

– Давай за мной. Быстро. Сейчас врубят сирену.

Владислав был прав. Немедленно раздалась сирена. Он двинулся направо по коридору, Власов следовал за ним. Оказывается, у Владислава были гранаты. Он бросал их в каждый кабинет, который пробегал. Михаил слышал взрывы и стоны людей.

– А они думают, что это всё, типо, по-настоящему? – спросил Власов.

– В иудаизме допускается искупление грехов при жизни. Так что ботаник, родившийся в семье алкоголиков в каком-нибудь депрессивном районе Челябинска, пребывает в аду, как если бы он умер, а потом его жарили черти. Да. Я тебе уже два раза это сказал. Они все думают, что до сих пор живут в Союзе.

– Товарищи! На нас совершено вероломное нападение врага! Всему персоналу приступить к эвакуации! – раздался голос из громкоговорителя. – Враги не пройдут! Не посрамим нашу честь! И как один умрем в борьбе за это!

Ближе к концу коридора Владислав наткнулся на лестницу. Они спустились на первый этаж и ещё какое-то время блуждали пока не вышли к проходной. У выхода их уже ждал отряд красногвардейцев. Солдаты открыли по ним огонь из пулемета Максим и трехлинеек Мосина. Владислав мигом спрятался за колонну, Власов сделал то же самое. Михаил испугался, он высунулся, и тут же от его шлема отскочила пуля. Власов запаниковал, он уронил винтовку и прижался к колонне. Пулеметный огонь разносил колонну, Михаил почувствовал, как в него снова попали. От страха у него потемнело в глазах.

– Сделай же что-нибудь, блядь?! – заорал Власов.

Михаил видел, как Владислав что-то подкрутил в БФГ и уничтожил отряд красногвардейцев черным лучом смерти. Солдат буквально разрезало на части, обнажая лужи ядовито-оранжевой крови. Михаил подобрал винтовку, скрючился и отдышался.

–

Что портки обоссал? Нам нужно ускориться.

– Пошел ты.

Власов разозлился, но смог успокоиться от мысли о собственном гареме. Они вышли из здания, и попали в туннель, выдолбленный в скале. Они прошли через толстые распахнутые железные двери с барельефом Ленина и красной звездой.

– Что это за место? – спросил Власов.

– Научно-исследовательский институт имени Пастухова. Мы вошли в подземный комплекс.

– А, понятно.

Михаил понял, что ответы на вопросы порождали другие вопросы ответы, на которые он особо не хотел знать во избежание новых вопросов.

За дверьми была станция монорельса, которую охраняли офицеры МГБ и солдаты дивизии Дзержинского. Они сразу начали стрелять из оружия конца второй мировой, когда заметили Владислава. Михаил же подождал, пока солдаты достаточно отвлекутся на Владислава, чтобы он смог незаметно спрятаться за груду железных бочек. Владислав подобно терминатору расстреливал солдат короткими пучками темной энергии. Михаил всё же смог собрать волю, чтобы помочь Владиславу с отстрелом чекистов. Он кое-как просунул винтовку через бочки и наугад выстрелил. Железная болванка разорвала ногу кому-то из МГБ. Михаил почему-то сразу же вспомнил Петрова и его бульдожье лицо.

Когда они разобрались с чекистами, Владислав объяснил Михаилу, что им нужно сесть в вагончик монорельса и продвигаться вглубь комплекса. На середине пути тусклое освещение туннеля заканчивалось в силу перегоревших лампочек. Вагончик въезжал в пространство абсолютной тьмы, замедляя свой ход, пока совсем не остановился. Михаила снова охватил страх. В вагончике было слабое освещение, Власов высунулся в окошко, чтобы оценить длину тоннеля. Тут в него ударил порыв сильного ветра, он услышал доносящийся из тоннеля женский крик. Его охватила паника, он высунул голову из окна, в глазах опять почернело, он свалился на пол.

– Что с тобой не так на этот раз? – спросил Владислав.

– Крики, – еле выговаривал Михаил. – Ты слышал?

– О чем ты? Кому-то надо пойти запустить генератор.

Вагончик со скрипом начал медленно набирать ход.

– А. Не надо. И так поехали.

– Мне страшно, – признался Власов. – Я не могу пошевелиться.

Владислав порылся в рюкзачке за спиной, достал аптечку, отыскал в ней пенал. Порывшись в нём, он дал Михаилу две капсулы и сказал ему, что это поможет. Власов проглотил загадочные таблетки. Тем временем вагончик набрал скорость, Владислав удалился в кабину управления. Михаил продолжил лежать на полу. Он смотрел на лампу, свет от неё переливался разными цветами, это успокаивало Власова. В какой-то момент вагончик показался ему самым лучшим местом на земле. Он вспомнил, как в детстве ездил с родителями отдыхать на море. Как он лежал на верхней полке в купейном вагоне поезда и всю ночь смотрел на звезды под стук колес. Ему казалось, что он видит сон наяву.

Восприятие Михаила серьезно исказилось. События стали такими плавными и приятными, что чувствовать страх было просто невозможно. Власов продвигался по туннелеобразным катакомбам подземного комплекса. Он освоился в стрельбе из винтовки Гаусса и поражал ей сначала бригады латышских стрелков и отдельных НКВДшников, а потом и совсем уже каких-то зомби-чекистов. Ему было весело. По мере продвижения по комплексу обстановка становилось всё более инфернально-совковой. А когда они попали в длинный коридор с зелёными стенами и тусклым освещением, Михаил подумал, что снова очутился в Лагере.