Нулевые. Затишье перед катастрофой
Шрифт:
– Нет, – Власов ухмыльнулся. – Я глубоко взволнован твоим эмоциональным состоянием.
– Хватит язвить! – перебила она. – Человек, который так много для меня значил. Которого я считала своей второй половиной. Которого я любила и считала единомышленником. Он отверг меня и при этом оскорбил.
– Найдешь себе нового. Выглядишь ты дорого, так что не парься.
– Я? – Она встала со стула и подошла к Михаилу. Её лицо было немного испачкано шоколадом.
Власову было приятно видеть Настю в одежде демонстрирующей достоинства её фигуры,
– Почему никто не хочет полюбить меня? Посмотри на меня, Миша. Я же красавица, – она села Власову на коленки.
Михаил чувствовал тепло её тела, но думал только о своей футболке. Власов обнял Настю. Она разревелась с новой силой.
– Что случилось? Никто не разделяет твои политические взгляды?
– Я подарила своему парню билеты на оперу “Дон Жуан” в Париже, – она говорила сквозь слёзы. – А он … он бросил меня и назвал … я не могу произнести это в слух. Я никогда в жизни не материлась.
– Плохая опера, – подумал Власов.
Анастасия пошла к себе в комнату и вернулась с листом бумаге. Она передала его Михаилу. На нём было написано: “Тупая пизда”.
–Я действительно такая, Миша? Я – тупая пизда? – она разрыдалась с новой силой. – Скажи мне!
– Да, – подумал Власов.
– Нет. Ты красивая добрая и умная девушка. Если хочешь, я могу сходить с тобой туда. Только сними мои портки и футболку.
– Правда! – Настя обрадовалась. Она крепко прижалась к Михаилу. – Это будет так здорово.
– И когда?
– Сегодня вечером. Мы ещё можем успеть. Я по-быстрому приведу себя в порядок.
Она одела синее вечернее платье и туфли на каблуках. К тому же на ней присутствовали дорогие украшения. Она была ослепительной. Михаил был одет в выходной костюм, который предназначался для официальных политических сборищ.
– Послушай, а где ты взяла деньги на бриллианты? – спросил Власов.
– Я наколдовала их. Как и одежду.
– О! А ты можешь мне наколдовать девок? – разгоряченно спросил Власов.
– Что? Они же не будут настоящими. Какой в этом толк? – удивилась Настя.
– В этом и есть вся суть.
– Нет, Миша. Ты уж извини, но я не хочу видеть разврата в нашей квартире.
– Ну, ладно. А как мы попадём в Париж? Наколдуешь нам самолёт?
Она ничего не ответила и запрыгнула на спину к Михаилу.
– Я нас туда телепортирую.
Вместо Парижа Анастасия перенесла Власов в Венскую оперу. Михаил сразу же вспомнил, как уже посещал здание во время своей давнишней экскурсии по Европе.
– Я перепутала, – сказала Настя. – Ладно, пойдём. Билеты у меня есть.
Настя рассказывала Власову об истории Венской оперы и замолчала, когда началось действо. Власов ненавидел всякое псевдокультурное времяпрепровождение в виде хождений в театр и другой траты времени. Тем более “Дон Жуан” вызывал мрачные мысли. Он старался абстрагироваться, думая о том действе, которое развернулось на открытии отреставрированного Большого Театра. Конечно, дело было не
Во время антракта Анастасия и Михаил пили шампанское, сидя за столиком. Настя ела пирожные и разговаривала на всякие с её точки зрения высокоинтеллектуальные темы, Михаил пропускал её речь мимо ушей.
– Почему наша власть не делает ничего, чтобы вытащить людей из нищеты и невежества? – вдруг спросила Настя.
– Надо подумать, – вопрос удивил Власова. – Понимаешь, Настя. Наша власть это коллективный пацан и его главная цель это воровство и разбазаривание ресурсов. Они не думают о том, чтобы кого-то там вытащить из нищеты. Пацан рассчитывает на быструю прибыль и не склонен к стратегическому планированию.
– Да что ты говоришь? – удивилась она. – А откуда тогда у нас взялась вся эта риторика, которую власть втюхивает интеллигенции, смысл которой в том, что народ не дорос до демократии? Значит, что они не хотят быть временщиками.
– Любой бандит хочет иметь возможность грабить как можно дольше.
– Ты не ответил на мой вопрос, – она допила фужер с шампанским. – За годы советской власти русский человек опустился в бездну. Нынешний режим разворовывает остатки страны и загоняет людей в ещё большую деградацию. А должен был помочь русскому человеку выбираться. В этом состоит главное преступления вашей власти.
Пораскинув мозгами, Власов понял, что ему нечего возразить Анастасии.
– Абсолютное большинство российского населения исповедует красно-коричневые политические взгляды. При этом имеет место особый синтез любви к сталинизму и любви к православному монархизму в черносотенном духе. Но в силу некоторых обстоятельств российской истории это большинство не проявляет политической активности. В отличие от либерального меньшинства. А демократизация пробудит это агрессивно-пассивное красно-коричневое большинство из спячки. Тогда начнется русский фашизм. Так что всем хомячкам стоит сказать кровавому режиму спасибо, – на автомате произнес Власов.
– Что? – Анастасия хлопала в ладоши и хохотала. – Вот ты и попался!
На счастье Михаила антракт закончился. Чтобы не думать о потерянном времени, перед тем как вернуться на свое место Власов принял успокоительное, когда ходил в туалет. Но Настены приставания не давали ему нормально расслабиться. Она что-то шептала ему на ухо, дергала и посмеивалась. Когда начался следующий антракт, Настя резко запрыгнула на спину к Власову и без предварительных объяснений телепортировала его в Париж. Они оказались прямо возле ночной Эйфелевой Башни рядом с группой китайских туристов. Обстоятельства так сильно напоминали Власову о предательстве Анны, что он чувствовал резкую тошноту, пробивающуюся сквозь сонливость.