Нулевые. Затишье перед катастрофой

Юрьев Василий Сергеевич

– Да, Миша. Слезла. Боря нашел мне лечебницу в Израиле.

Власов глядел на салат с мыслью о том, стоит его есть или нет. Дискомфорт перетекал в режущую мигрень. С другой стороны неловкость всё ещё присутствовала и усиливалась. В надежде на то, что Анна его не видит, он быстро скушал салат и положил вилку так, чтобы она думала, что он ничего не ел. Власов поднял глаза. Анна пристально смотрела на него и широко улыбалась. Михаил почувствовал себя предельно скверно.

– Ешь, не стесняйся. Еда не отравлена, – она пыталась покормить

Власова, но он не реагировал, и она скушала немного салата с его тарелки сама. – Со мной всё нормально. Блин, я уже и забыла какой ты смешной.

– Издевается надо мной. Прямо как тогда с той дверью, – думал Власов.

– А что твой сожитель думает об этом?

– Гражданский муж. Боря улетел в Ирак договариваться по нефти. Он говорил мне, что там контракты ещё со времён Саддама. А если ты об этом, то я уже говорила тебе, что он позволяет мне некую свободу.

Салат не нёс в себе никакой агрессии, Михаил принял решение его съесть.

– Нужно отдать тебе должное. Я бы никогда не подумал, что ты сможешь так устроить свою жизнь. У тебя и образования толком то нет, да и вообще каких-то особых навыков бытия.

– Вот умеешь же говорить приятные вещи, – она обрадовалась словам Власова, – Ещё бы без ужимок и подколок. А как там поживает твоя студентка? – нагловато промолвила Анна. – Всё пишите вместе с ней конспекты по ночам? Или она нашла себе кого-то молодого и перспективного?

– В наших отношениях с Настей присутствует верность, – ехидно произнес Михаил.

– Да? – удивилась Анна. – А мне казалось, что она больше любит проводить время со сверстниками, находиться в компании. Ещё она любит романтические свидания с одним миловидным парнем, на которых говорит ему разные вещи и позволяет себя целовать.

– Шпионишь за ней? – раздраженно спросил Власов.

– Не я, а нанятый мной человек. Признайся, ты же не спишь с ней, – в её глазах появился блеск.

Власов изо всех сил пытался скрыть свою злость. К счастью для него принесли второе. Михаилу подали рыбный стейк с морепродуктами, Анне стейк с кровью и овощами.

– Вся еда как ты любишь. Я специально подобрала нам те блюда, которые мы ели когда-то в прошлом.

– Пусть Настя и целует кого-то, но спит она только со мной, – максимально убедительно произнес Власов.

– Что, правда? – удивленно спросила Анна.

– Да, представляешь, – твердо промолвил Власов.

Анна загрустила. Власов неприкрыто обрадовался этому.

– Как же. Я должна была догадаться. Столько времени прошло. Мне всегда казалось, что у тебя никого нет.

– Ты всегда была невысокого обо мне мнения.

– Что ты? – удивилась Анна. – Нет.

– Неужели?

– Давай не будем об этом. А как ты вот относишься ко всему, что происходит в стране? – неожиданно спросила Анна.

– Молодец. Хорошо тему меняешь. Ты это про митинги, наверное? Ну не знаю. После того как у меня бизнес чвакнули и чуть не убили. И за время,

что мы с тобой не общались, со мной тоже много всякого говна приключилось, – Михаил задумался. Анна съела кусочек мяса. – Я не думаю, что советского человека можно изменить. Сейчас на улицу выходит не поротое поколение. Они не понимают, что наше движение в Европу это просто разводка. Как и всякие идеи собирания русского мира. Они думают, что их обманули, но на самом деле обман был формой общественного договора, который они так и не поняли.

– А Борька мой верит в поднятие с колен и геополитику. У него трепетное отношение к величию Родины.

– Геополитика это разновидность параноидальной шизофрении.

Анна рассмеялась и на мгновенье стала для Власова такой же, как была когда-то.

– Нет, он, правда, очень переживает за Россию и спивался из-за этого. Когда мы с ним познакомились, он страшно пил. Мне было даже жаль его. Мужик то он добрый. Я специально съехалась с ним, чтобы помочь ему бросить пить. Он всё время не мог понять, почему у нас не получилось, а на Западе получилось. Проклинал евреев, либералов и Господина Президента. У него только одно желание было, когда он прилетал после заграницы – выкопать Сталина.

– Ой, я с этим мышлением каждый день сталкиваюсь.

– Представляешь. Сейчас, – Анна хотела что-то вспомнить. – Оказывается, что весь наш дефицит конца восьмидесятых был создан искусственно агентурой ЦРУ. Представляешь? Значит, советская экономика работала хорошо, правильно. Вроде бы серьезные и уважаемые люди. Борька был видным комсомольским функционером по линии КГБ в то время. И они в этот бред верят.

– Она эволюционирует, – думал Власов.

– Вот откуда такие ебланы берутся?

Принесли две бутылки выдержанного французского коньяка, Анна налила Власову и себе.

– Не знаю, – она снова рассмеялась. Власов почувствовал мировоззренческое родство с ней. – Давай выпьем за нашу общую память.

Они выпили. Весь дискомфорт Михаила куда-то пропал, а на душе стало легко и приятно.

– Никогда наша страна не станет нормальной. Нужно просто принять это и научится жить для себя. Вот Настя моя не может жить для себя. Всё думает, что праведный хомячковый гнев способен сломать гранит и бетон нашей постсоветской государственности. А потом обязательно наступит светлое будущее.

– Боря ненавидит белоленточников. Постоянно твердит, что революцию они устраивают на американские деньги. Даже я понимаю, что революции происходят не как, а почему. Причины его не волнуют.

– Не ожидал от тебя подобных мыслей. Честно я никогда в жизни не встречал человека с такой способностью к переменам. Ты как чудовище с множеством ликов, – Власов улыбнулся.

– Пошел ты. Да, я уже не та девочка. Но не будем об этом и лучше выпьем за наших любимых.

Второй заход дался чуть хуже первого. Алкоголь обжигал, но Власов не подавал вида.