Нуониэль. Книга 1
Шрифт:
— Не перед тобой, холоп, мне — рыцарю отчитываться.
Акош смолчал. Все замерли. Неожиданно главарь бандитов ударил ногою по костру, и в Ломпатри полетели горящие головешки. Кто-то закричал: «гады!» Зашипели обнажаемые клинки. Разбойники кинулись в атаку. Закич и нуониэль сидели ближе всех к разъярённым гостям, и на них пришёлся первый удар. Воська, по приказу рыцаря, притащил с сундуком и оружие. Теперь он кинул лежавшему на земле Ломпатри рыцарский меч. Благородный рыцарь схватил оружие, встал и побежал с поля боя куда-то во тьму. Воська испугался, но, придерживаясь плана, кинул копьё отскочившему от костра Закичу. Нуониэль припал к земле. Он с опаской глядел из стороны в сторону не зная, что же ему теперь делать.
— Эй! — крикнул ему Воська, и тут же бросил нуониэлю меч, завёрнутый в грязные тряпки.
Неожиданно сказочное существо ловко схватило меч, скинуло с клинка тряпьё и в тот же миг оказалось на ногах. Тонкое, изогнутое стальное лезвие блеснуло между нуониэлем и бандитами, которые так и замерли перед внезапно появившимся перед ними воином. Ещё несколько раз нуониэль крутанул меч в своей руке, да так быстро, что за его движениями было не уследить. Затем он отвёл меч назад, а свободную руку выставил перед собою, будто бы страж, запрещающий идти дальше. Разбойники, с кинжалами, ножами, топориками и мечами наголо, резко остановились, налетая друг на друга, как если бы перед ними вдруг возникла невидимая стена. А может, они просто не решались нападать на того, кто столь искусно владеет мечом?
— Вспомнил! — со страхом в голосе, прошептал Воська, прячась за сундуком.
Однако дальше нуониэль ничего не делал. Он будто бы на секунду исчез из этого мира, а потом вернулся обратно и уже не понимал, что здесь происходит. Сказочное существо опустило руки, посмотрело на свой меч, будто бы в первый раз видит его. Разбойники, не мешкая, воспользовались ситуацией и повалили нуониэля на землю.
Закич тем временем стоял у палатки. Здесь его прижали двое. Противники не отличались расторопностью, поэтому Закич всё ещё был жив. В странствиях Закичу случалось с оружием в руках защищать свою жизнь, но он не слыл хорошим солдатом. Он крепко держал оружие в руках и был далеко не трус. По крайней мере, так говорил Ломпатри, всякий раз как они выбирались из очередной передряги. Сам Закич смотрел на любое сражение как на границу жизни и смерти. Он очень крепко держал копьё, потому что много раз видел как из-за пота и крови, у воинов из рук оружие просто выскальзывало, причём в самый неподходящий момент. Во время драки Закич ужасно боялся: всё тело у него пробирала дрожь. Но он постоянно твердил себе, что мешкать нельзя. Этому он научился в первом своём сражении. Один старый воин так и сказал ему, вынимая меч из солдата, который пытался отрубить Закичу голову: «не мешкай. Ещё драться надо». И Закич дрался. Дрался, невзирая на страх, усталость и то, что совсем не умел владеть копьём. Сейчас у палатки он обменялся с нападающими парой звонких ударов. Те не спешили набрасываться на него, а он не спешил умирать.
Толстый разбойник, который сидел на нуониэле уже вознёс свой кинжал, чтобы вспороть брюхо своему сказочному противнику. Тут из тьмы появился Ломпатри. В руках у него теперь был не только меч, но и тяжёлый красный щит оживальной формы, с изображением гарцующего белого единорога. Руки скрывали кольчужные ратные рукавицы. Рыцарь со всей силы пнул толстяка в грудь. Бедолага отлетел аршина на три. Ещё одного Ломпатри сразу же заколол, вонзив сияющий меч ему под рёбра. Третий лихой малый напал на рыцаря слева. Ломпатри подскочил к нему, подсечкой повали на землю, и острым концом щита пробил ему грудную клетку.
Сбитый с ног толстяк отполз к Акошу и ещё одному бандиту, находившимся с другой стороны костра.
— Взять его! — зарычал главарь. И толстяк, на пару со своим дружком, кинулся на Ломпатри.
Воська тем временем подполз к нуониэлю. Тот лежал неподвижно в крови, блестящей в свете пламени и одновременно очень тёмной, почти чёрной. Чья это кровь, слуга не разобрал. Единственное,
Воська подкрался сзади к одному из них, поднял меч нуониэля и с криком огрел бандита по спине. Он держал меч двумя руками, близко к себе, совсем не так, как это делал сам нуониэль. Как бить и куда, Воська тоже не знал. Он просто сделал так, как это обычно делает господин Ломпатри.
Самым концом меча Воська прорезал кожаную накидку бандита, и, видать, задел под ней что-то ещё. Разбойника скрючило. Он выронил из рук ржавый меч, повернул к Воське своё искореженное лицо, и рухнул наземь. Второй бандит и Закич с ужасом глядели на происходящее. Закич опомнился первым и, собрав все силы в кулак, выбил своим копьём ржавый меч из рук разбойника. Прыгнув вперёд, Закич пнул по выбитому мечу. Тот отлетел куда-то во тьму. Закич направил копьё прямо на врага. Тот испугался и поднял руки вверх.
Ломпатри к тому времени уже убил одного из нападавших. Второй его соперник — толстяк — бросил оружие, оседлал лошадь и скрылся во тьме. Догнать его рыцарь не успел: на него плотно насел Акош. Этот малый был силён. Он резво махал огромной дубиной, увенчанной ржавыми гвоздями. Ломпатри никак не мог достать его своим мечом, хотя тот подходил достаточно близко, чтобы нанести удар. Наконец, Акошу удалось лишить рыцаря щита: бандит схватился за него, и Ломпатри ничего не оставалось делать, кроме как отпустить. Иначе верзила забил бы в его голову несколько ржавых гвоздей. Оставшись без щита, Ломпатри пошёл в контратаку и задел руку и ногу Акоша. Тот взвыл от боли, но сразу же накинулся на своего врага с небывалой доселе яростью. Он буквально схватил рыцаря за грудки, и они кубарем повалились прямо в костёр.
Тем временем разбойник, которого окружили Закич и Воська, встал на колени и взмолился о пощаде. Закич и Воська с трудом представляли, что теперь делать. Они глядели то на пленного, то друг на друга. Потом Закич понял, что у Воськи в руках меч нуониэля.
— Что там? — спросил он слугу.
— Господин нуониэль, — дрожащим голосом выговорил Воська, продолжая держаться за меч двум руками.
— Не дай этому уйти! — скомандовал Закич и метнулся к костру. Но тут из-за палатки появился Акош. Закич налетел прямо на главаря бандитов, отскочил от него, споткнулся и упал рядом с Воськой.
Акош оглядел происходящее. Главарь выглядел усталым, но дышал ровно. Кровь капала с него как сок с разбитого арбуза, пущенного под горку озорными мальчуганами. Пленный разбойник вскочил на ноги, увидев своего главаря. Он хотел что-то сказать, но Акош заговорил первым:
— В бой! — тихо скомандовал он своему человеку. Потом Акош медленно подошёл к телеге, возле которой стояли лошади, оседлал одну из них и исчез в темноте.
— Акош! — кричал разбойник, спеша за своим командиром. Но путь ему неожиданно преградил Воська, нелепо угрожая мечом нуониэля.
Ломпатри без сознания лежал прямо на костре. Увидев это, Закич схватил его за ноги и потянул на себя. Рыцарь вдруг зарычал, ударил Закича сапогом по лицу и вскочил на ноги.
— Ты что? — завопил Ломпатри.
— Ты думай, что делаешь! — держась за разбитый нос, закричал Закич. Он подскочил к рыцарю и с размаху залупил ему в челюсть. Только вот кулак не достиг цели. Ломпатри перехватил его руку и сам ударил Закича своей кольчужной рукавицей.
— Я тебя из огня вытащил, рыцарь! Думал ты сгорел! — взбесился Закич, пытаясь подняться из грязи, и утирая рукавом кровь с подбородка.