Нуониэль. Книга 1
Шрифт:
Ломпатри давно не вёл бесед с равными себе по статусу людьми, но последняя фраза рыцаря напомнила ему то, что он уже успел позабыть: неизбежность принятия той или иной стороны, будучи наделённым властью. Каждый землевладелец, лорд, рыцарь и даже сами короли должны были ясно давать понять всем вокруг, верят ли они в волшебство и сказки или же нет. Старая вера в непонятных существ и великие силы, недоступные человеку, угасала так же стремительно, как редели ряды её глашатаев — гильдии магов. Новая вера в так называемое Учение, пропагандируемое кастой жрецов, овладевало умами быстрее, чем распространяются лживые слухи в портовых районах больших
— Возможно, ваш король пересмотрит своё отношение к делам в провинции? — спросил Ломпатри.
— С этой целью я и направляюсь в Идрэн. Когда король Девандин увидит, что его наместник с позором бежал из провинции, он поймёт всю серьёзность ситуации. Скольких гонцов я ни посылал к нему, всё тщетно. Хотя я предполагаю, что дворцовые интриганты попросту не доносили до сведения его величества о тяжком положении дел моего региона.
— Боюсь предположить, кто мог заниматься подобными вещами, — добавил Ломпатри.
— Да уж! Жрецы хоть и лезут в государственные дела, но всё же это Учение беспокоит их больше мирских дел. Хотя, в моём случае я доверяю жрецам меньше, чем гильдии магов. Ведь маги — это вопрос не колдовства, а вопрос веры. Вот что делать, если ты веришь в волшебство? Молчать в тряпочку, либо рассказать кому и быть повешенным прилюдно на праздники? Ну а если не хочешь болтаться в петле — вступай в гильдию магов и верь себе спокойно во что хочешь. Не знаю, как у вас в Атарии, но у нас в Вирфалии не видели ещё мага, который умел колдовать.
— Если бы в гильдии магов хоть один человек умел вызывать грозу, плеваться огнём или затуманивать разум, они бы уже захватили всё Троецарствие, — сказал Ломпатри.
— Ваша правда, господин рыцарь. И хоть после дюжины лет раздумий в горах я по-другому отношусь к волшебству, всё же маги — это просто фанатики, которые также не способны на дворцовые интриги, как не способны на это и жрецы.
— Прошу простить за резкость, но — кто бы не плёл эти интриги — не сочтёт ли король Девандин ваш отъезд из Дербен предательством и изменой королевству?
— Мой благородный друг! — улыбнулся Гвадемальд, — пока в своём сердце я верен королю, все мои деяния будут направлены во служение своей отчизне. И пусть сам король Девандин назовёт меня предателем — я всё равно продолжу служить своему народу и своей земле.
Ломпатри опустил глаза на остывающих рябчиков и одним глотком опустошил очередной кубок с элем.
— Преданность, о которой вы говорите, служит мне уроком, — сказал он.
Гвадемальд будто пропустил слова Ломпатри мимо ушей. Он держал в руке серебряный кубок с элем и отрешённо наблюдал за оседающей пеной. Рыцарь думал о чём-то сложном, гнетущем его душу, а может быть, и не думал вообще. Наконец, он опорожнил кубок и сильно ударил
— А всё-таки хорошо, что я вас встретил, господин рыцарь, — сказал Гвадемальд улыбаясь. — Посмотрите, кто меня окружает? Челядь! Простой народ, заботящийся только о своём брюхе и кошельке. Они говорят, что по-другому нельзя. Говорят, что именно это и есть смысл жизни: поглощать, припрятывать, копить, ублажаться и размножаться. А вы вот сидите передо мной чистый, в приличных одеждах, с прекрасным золотым медальоном. Он выполнено изящно!
— Сарварские кузнецы всегда славились своими ювелирными талантами!
— Узнаю их норов, — с улыбкой согласился Гвадемальд, присматриваясь к медальону собеседника. — Изящная и тонкая работа. Дай такую вещицу простолюдину, он отнесёт её плавильщику, чтобы тот отчеканил ему пару золотых.
— А плавильщик непременно его надует!
— Мужик — что с него взять! Ни красоты, ни доблести. Признаюсь, я рад, что имею честь вести беседу с благородным человеком. В моей душе так много накопилось за эти годы. Думы теснились в голове, мешаясь с чувствами. И не было выхода моим терзаниям и сомнениям. Разве мог я поделиться сокровенным с солдатами? Поняли бы они меня? Да, я часто надеваю драный кафтан, чтобы мои люди не смущались блеска моих доспехов. Я стараюсь быть ближе к ним, но у меня не получается. Мы другие, Ломпатри. Мы как Скол, упали в этот мир с неба и не понимаем, что все эти люди делают! Порой мне кажется — не будь я рыцарем — пропал бы.
— Благодарю вас за тёплый приём, свежий эль и тёплую снедь, рыцарь Гвадемальд, — вздохнув, сказал Ломпатри и поставил свой опустошённый кубок на стол.
— Зачем же вы прощаетесь, милейший? — удивился хозяин.
— Я не прощаюсь. Вы так добры и будто бы облачаете в слова мои собственные мысли. Мне ужасно приятно вас слушать. Но я хотел заранее отблагодарить вас за гостеприимство. Возможно, после того, как вы услышите мой рассказ, вы откажетесь вести всякую беседу с таким ничтожным человеком как я.
— Не пугайте меня, господин рыцарь, — ужаснулся Гвадемальд. При этих словах он в первый раз за всю беседу проявил неподдельный интерес к собеседнику и, кажется, забыл о своих собственных тревогах.
— Сердечно прошу простить меня, добродушный Гвадемальд, но я не рыцарь.
В палатке вновь воцарилась тишина. Гвадемальд распрямился, вытянулся, нахмурил брови и впёр свой взгляд в гостя.
— Вы Ломпатри Сельвадо, владыка провинции Айну, вассал короля Хорада, законного владыки королевства Атария. Я рыцарь в шестом поколении и хорошо знаком с рыцарскими домами наших земель, атарийскими и варалусскими. Если вы дадите мне минуту, я даже вспомню имя вашего отца.
— До каких-то пор всё, что вы сказали, было правдой, — вздохнув, ответил Ломпатри. — Однако, сейчас я уже не рыцарь. Король Хорад лишил меня титула и всех наделов.
— Раз теперь вы не служите Хораду, замечу, что ваш король, в отличие от нашего короля Девандина, никогда не отличался разумностью. Глядя на вас, уверен, что Хорад поступил опрометчиво. Лишиться такого рыцаря! Откройте же мне тайну — как всё произошло?
— Я расскажу, — хлопнув по столу, сказал Ломпатри, и принялся спешно поедать рябчика: тяжёлые воспоминания тревожили рыцаря, и сидеть спокойно он уже не мог. — Надел моего рода — провинция Айну. Она обширна, но не займёт и одной десятой Дербен. Вот только зелёные склоны айнуских холмов родят чудесный виноград и снабжают ласковым вином всё Троецарствие.