Нуреддин
Шрифт:
— Гюльпери, говори прямо, чего ты хочешь?
— Сегодня Амираслан будет просить моей руки. Не откажи ему.
— Никогда! Пока я жив, этого не будет!
— Посмотрим! Я уже не маленькая девочка. Мне двадцать пять лет. Я самостоятельная женщина. Мне хотелось устроить все по-хорошему. Но раз ты не согласен, я не виновата. Прошу больше не вмешиваться в мои дела.
Гюльпери ушла, сердито хлопнув дверью.
Имамверди сидел, опустив голову, в глубокой задумчивости. Вскоре приехал Амираслан. Старик заперся с ним в соседней комнате, и чем у них
Спустя три дня Гюльпери без благословения отца обвенчалась с Амирасланом. Дерзость непослушной дочери потрясла Имамверди. Нуреддину она разрешила пока остаться у дедушки. Мальчика это очень обрадовало, потому что, приехав в деревню, Гюльпери снова обращалась с ним очень грубо.
Теперь он целые дни проводил с дедушкой в саду. Он то смотрел за пчелами, то носил шелковичным червям тутовые листья, то рвал плоды, ловил рыбу на речке, собирал в лесу грибы и малину. И повсюду он носил своего воробышка. Старик окрасил птенчика в красный цвет, поэтому Нуредднн называл его Гызылджа. Птичка так привыкла к своему маленькому хозяину, что летала за ним без всякого зова.
По субботам в деревне Гюллиджа бывали базары, на которые съезжался народ со всей округи. Дедушка Имамверди водил туда Нуреддина. Школьный костюм мальчика привлекал всеобщее внимание.
Весело и привольно жилось Нуреддину у дедушки, он был очень рад, что Гюльпери не увезла его с собой. Но вдруг она почему-то передумала и решила забрать мальчика к себе. Старик не хотел его отпускать. Между отцом и дочерью начались беспрерывные шумные ссоры, которые сильно огорчали мальчика. Наконец, он сказал:
— Дедушка, не надо больше спорить с Гюльпери. Что случится, если я буду жить у нее? Ведь я каждый день буду приходить к тебе. Имамверди согласился с большой неохотой, и Нуреддин переселился к своей мачехе.
Амираслан в короткое время то ласками, то угрозами забрал у Гюльпери все ее деньги, проиграл их в карты, промотал в кутежах. Он надеялся, что Гюльпери еще при жизни Гаджи-Насира хитро присвоила себе все его богатства, но скоро понял, что ошибся. Между ним и Гюльпери начались частые скандалы. Тогда Гюльпери сказала мужу, что она очень хотела бы отделаться от Нуреддина и завладеть его наследством.
— Что ж ты раньше молчала?! Если бы ты не скрывала этого от меня, я давно уже нашел бы способ избавиться от него. Но ничего, еще не поздно. Ты только ни во что не вмешивайся, это не твое дело, — сказал Амираслан.
Нуредднн думал, что, поселившись у Гюльпери, он в любое время, когда захочет, сможет пойти к дедушке Имамверди. Но на другой же день он убедился, что жестоко ошибся. Мачеха и старуха Пуста превратили его жизни и совершенный ад. То и дело они бранили его. А Амираслан с тайным умыслом обращался с ним ласково, ни на шаг не отпускал от себя и всюду таскал его с собой.
Однажды, гуляя по саду, он сказал:
— Залезь-ка на черешню, нарви ягод.
Когда, выполнив его приказание, Нуреддин хотел уже спуститься вниз,
— Смотри-ка сколько ягод на ветке у тебя над головой. Поднимись, сломай ее. Так на ветке и понесем черешню домой.
— Но до нее не добраться. Ветки очень тонкие, не выдержат меня, сломаются.
— Эх, ты! А говорил, что не трус. Да эти ветви и меня выдержат.
Слова эти задели Нуреддина, и он полез вверх. Когда он взобрался на самую верхушку дерева, ветка с треском сломалась и он рухнул вниз. К счастью, он застрял в густых ветвях и не разбился. Когда он слез с дерева, Амираслан положил сломанную ветку себе на плечо и сказал:
— Пойдем, Нуреддин! На этот раз бог спас тебя от смерти, — и захохотал. Мальчика удивило то, что он сказал «на этот раз», удивил и этот странный хохот, но что все это значило, он так и не понял.
На другой день Амираслан покрыл попоной Джейран-басана и сказал:
— Выкупай его в речке и покатайся немного.
— Нет, я боюсь, — отказался Нуреддин. — Никогда в жизни не сяду на эту лошадь.
— Ага, наконец-то признался, что ты трус, — сказал Амираслан, вскакивая на коня. — Уж если ты так боишься, садись за спиной у меня, поедем купаться.
Нуреддин очень любил купаться и охотно согласился. На речке Амираслан разделся, сел на коня, въехал в воду, заставил коня немного поплавать, потом сказал:
— Если не боишься, давай и тебя посажу, поплаваешь на коне.
Нуреддину очень понравилось это предложение. Амираслан посадил его на Джейран-басана, а сам взял повод и завел коня в реку. Когда лошадь плыла по самому глубокому месту, он вдруг дернул повод. Джейран-басан с силой рванулся вперед и сбросил с себя Нуреддина.
Мальчик скрылся под водой, но сейчас же вынырнул и поплыл к берегу. И опять он не заметил ни досады на лице Амираслана, ни злобного огня, блеснувшего в его глазах. Когда он вышел на берег, негодяй спросил его:
— Когда же ты научился так плавать?
— Это дедушка научил меня. Когда я жил у него, мы купались каждый день. А сейчас он заболел.
— Откуда ты знаешь? Что, бегал к нему?
— Нет, мне садовник сказал вчера.
— Еще раз повторяю, незачем тебе к нему шляться. Он тебе не дед, а чужой человек! Слышишь?! Одевайся скорее, поедем.
Нуреддин покорно натянул на себя одежду. Всю дорогу Амираслан молчал и был очень задумчив. Они не думал отказываться от своего злодейского замысла и ломал голову над новым способом отделаться от мальчика. А Нуреддин все, что происходило с ним в последние дни, считал роковой случайностью и ни в чем не винил Амираслана.