Нужный образ
Шрифт:
— Я был идиотом, что связался с вами, — нервно сказал он. — Уж лучше быть брошенным в реку.
Он оглядел комнату и прошептал.
— На прошлой неделе я получил три предупреждения. А один человек все время твердит, что меня отравят. Он говорит, что я и не узнаю, кто это сделает, просто один глоток и меня отправят в морг.
Джош взял карандаш.
— Назови его имя, Бенни.
— Вы что, спятили? — ужаснулся Джелло. — Пожалуйста, не причиняйте мне неприятностей! Вы не знаете, что такое тюрьма. Меня доставили сюда сегодня утром, и кое-кто уже
— Минутку, Бенни, — произнес Джош. — Когда мы впервые разговаривали с тобой, ты извивался как змея. Единственно, чего ты хотел, это громко выболтать все, чтобы тебя не могли бросить в реку.
Бенни пожал плечами.
— Река — это, пожалуй, не самое страшное.
— Итак, — прямо предположил Джош, — ты хочешь сказать, что будешь молчать.
— Я буду говорить, — запротестовал Бенни. — Я буду говорить целую неделю, но вы должны гарантировать, что мне не причинят зла.
— Гарантирую, — быстро ответил Джош. — Тебя будут охранять лучше, чем президента.
— И еще, как насчет обвинения? Его снимут, правда?
— Конечно, — ответил Джош. Потом, демонстрируя сердечность, он хлопнул Бенни по спине. — Забудь, Бенни. Мы обо всем позаботимся. После слушаний ты получишь условный приговор, женишься на Молли и отправишься в путешествие, идет?
Бенни смягчился.
— Что я могу сказать? Я в ваших руках. — И он нервно добавил. — Вы уверены, что здесь достаточно охраны? Эти братья Сингеры просто ненормальные. Да и Сондерс имеет контакты с очень крутыми ребятами.
— Забудь о нем, — приказал Джош, — давай пробежимся по твоему рассказу с самого начала.
Мы провели с Бенни четыре часа. Джош заставлял его повторять свою история вновь и вновь, внезапно задавал ему вопросы, словно въедливый окружной прокурор, потом перекручивал ответы, старался запутать его, пока на белом лице Бенни не выступил пот.
— Хватит! — наконец закричал он. — На чьей вы стороне?
— Полегче, Бенни, — устало произнес Джош. — Я только хотел убедиться, что это все.
Уходя, мы остановились в коридоре тюрьмы у автомата кока-колы и выпили стакан. Напиток был сладковатый, но очень холодный.
— Я и не знал, что комитет добился от окружного прокурора рекомендовать условный приговор, — произнес я.
Джош покачал головой.
— Не добился. Один из следователей сообщил, что прокурор горит желанием засадить Бенни до конца жизни. А начальник тюрьмы получил два ордена из Иллинойса и Нью-Джерси. Они обвиняют Джелло в крупном мошенничестве.
— Боже, — вырвалось у меня, — а ты обещал…
— Что ты от меня хочешь, — спросил он, — чтобы я сообщил ему, что после его показаний они ключи от тюрьмы вышвырнут?
— Келли знает?
— Нет! — рявкнул он. — И, ради Христа, отвяжись от меня.
Я был оглушен. Он никогда так со мной не разговаривал. Конечно, мы часто яростно спорили, но это
Я чувствовал себя как Бенни Джелло. Что я мог сказать?
Слушания проводились в новом здании Сената, памятнике потрясающей посредственности стоимостью в 5000000 долларов.
Комитет размещался за полукруглым столом, а свидетельский стол был расположен прямо перед ним.
Секция прессы была запружена, все стулья заняты. Я видел знакомые лица, среди них Сисси Саутворт, и — что заставило меня вздрогнуть — Так Ларсен. Да, можно не сомневаться, что его колонка «Вашингтонские новости», которую читают все политики и официальные лица Вашингтона, включая джентльмена на Пенсильвания авеню [34] , не сообщит о нас ничего хорошего. В прежние времена Ларсен был колючим, маленьким человечком, который всегда носил свой отличительный знак — синий в горошек галстук-бабочку. Он до сих пор носил такой галстук, и хотя волосы его поседели, он сохранил свою прежнюю злость.
34
Т.е. президента.
Я умышленно подошел к нему, чтобы узнать, помнит ли он меня. Он помнил.
— Привет, Маккул, — бросил он. — Вижу, ты по-прежнему служишь Шеннону.
— А я вижу, ты обладаешь прежним великодушием, — ответил я. — Намереваешься опять охотиться на нас?
— Ничто не доставит мне большего удовольствия.
— Надо будет мне вновь пересмотреть наш список свидетелей, — произнес я.
Он бросил на меня озадаченный взгляд.
— Зачем?
— Так ведь в прошлый раз, когда ты нас преследовал, твой друг был свидетелем. Он по-прежнему живет в Ливенворте?
За это-то я и любил этот большой и красивый город, размышлял я, когда он развернулся на каблуке и пошел прочь, преисполненный доброй воли и любви к стране.
В комнате слушаний, справа от возвышения, находилась секция телевидения и радио с их обычными переплетенными черными толстыми кабелями, с камерами, штативами, отражателями, и молодые нервные продюсеры. Люди с радио спокойнее. Казалось, они были удовлетворены тем, что шептали в свои микрофоны и играли с черными коробочками, на которых было нанесено много делений.
В коридоре, с момента открытия здания, выстроилась очередь. Были установлены телевизионные камеры, и репортеры брали интервью у зрителей, которых бросили, как только появились Келли, Джоунс и Граймес. Джоунс зачитал заявление и дал импровизированные комментарии. Граймес был короток, а Келли просто заявил, что основной целью слушаний является освещение ситуации в городах, и если будет установлена преступная деятельность, то факты будут быстро переданы властям города, штата и федеральным властям, в чьей юрисдикции будут эти правонарушения.