Няка
Шрифт:
– Юля, меня просто поражает твоя дремучесть, – вздохнула Рыкова. – Да сейчас каждый школьник знает, что если принять шампанское за 15 минут до акта покрытия, то сперматозоиды становятся настоящими шумахерами. Кроме того, состояние легкой эйфории способствует лучшему зачатию. Ты испытала легкую эйфорию?
– Да, – смутилась Колчина. – Но только первые пять минут. Эйфория мигом прошла, когда он начал мне предлагать такие вещи, которые не имеют ну никакого отношения к акту зачатия.
– Узнаю буквоеда Колю! – понимающе рассмеялась Рыкова. – Такой педант, никаких
– Да я и вслух могу сказать, – обиженно забубнила Колчина. – Видите ли, ему понадобился включенный ночник. Вот скажи, какое отношение это имеет к акту зачатия?
– Самое непосредственное! Если бы ты не прогуливала природоведение, то таких вопросов у тебя не возникло бы. Ведь свет – непременное условие для производства хлорофилла!
– Хлорофилла? – зло парировала Колчина, которая до сих пор очень гордилась тем, что 15 лет назад единственная из всего класса имела четверку по биологии. – И какое же он имеет отношение к моей будущей лялечке?
– А я тебе отвечу, какое, – как ни в чем ни бывало, несла галиматью Рыкова. – Вслед за синтезом хлорофилла в организме запускается что? Правильно, деление вакуолей. Что является совершенно необходимым для успешного оплодотворения!
– Вакуоли, митохондрии, аппарат Гольджи, – на автопилоте пробормотала Юлечка. Она никак не могла вспомнить, что же означают эти понятия. А ведь когда-то педсовет признал ее тетрадь по биологии самой аккуратной и хорошо оформленной.
– Если угодно, и аппарат Гольджи играет в этом деле не последнюю роль, – захихикала Зинка. – Кстати, сегодня акт покрытия будет производить еще один многообещающий аспирант Станислав. Не исключаю, что он будет работать по другой методике. Помни о своей высокой цели и ни в чем ему не отказывай. Через не могу, через не хочу… Ты же не перечишь врачу, когда он прописывает тебе лекарство?..
Тут на кухню заглянула Корикова:
– Зин, ты мне нужна.
Следуя за главредом, Рыкова прикинула, что раз дело приобретает такой оборот, то со Стаса, однокурсника Коляна, надо брать уже не тысячу, а хотя бы полторы. Она была не расположена демпинговать. Товар оказался ходовым, и график покрытий уже был расписан на четыре дня вперед.
В кабинете Алина положила перед Зиной стопку распечатанных листов:
– Похоже, твоя Ульяна вела дневник.
– Это тебе кто, Стражнецкий сказал? – подалась вперед Зина.
– Да при чем тут Стражнецкий, – устало отмахнулась Алина. – Я раскопала это в Сети. Скажи, ты задавала поиск по слову «няка»?
– Конечно! За кого ты меня принимаешь? Если я беру след, то уж…
– В общем, в этот раз ты со следа сбилась. Твоего терпения наверняка хватило лишь на три первые страницы ссылок. А я дошла до восемнадцатой. И вот такой сюрприз.
– Что-нибудь интересненькое пишет?
– Да как сказать. В общем, Ульяна описывает, что она предпринимала для похудения и какой это давало эффект.
– Давай, давай! – с жаром воскликнула Зинка. – Мне
– Тут в другом суть, – охладила Алина пыл подруги. – Весьма выпукло обрисована роль некого няки. Удивительно, но он самым живым образом интересовался этим процессом, рекомендовал Ульяне разные средства и отслеживал результат. Возьми это домой, изучи и завтра скажи свое мнение. Кстати, что новенького говорит твой эксперт?
– В связи с вновь открывшимися обстоятельствами дела я объявляю в заседании перерыв, – пафосно отвечала Рыкова. – Тем более, я очень спешу. Эксперт рассказал мне еще не все.
– И ты сама все это раскрутила? – гладкое смуглое лицо Миши Бекетова выражало неподдельный интерес. – До чего же у тебя интересная профессия.
– Ну, медикам тоже не скучно. Медсестры в коротких халатиках, озабоченные пациентки без трусов, халявный коньяк, – брякнула Зина первое пришедшее на ум.
Они сидели в небольшом кафе. На часах было уже начало десятого, но за вздохами, воспоминаниями и взаимными комплиментами работа с экспертом продвигалась туговато.
– Я вот что думаю, – наконец, собрался с мыслями Бекетов. – Это микстуры вовсе не были отравой. Согласись, у тебя нет решительно ни одного аргумента в пользу этого.
– А смерть Ульяны?
– Но ты же сказала, что Ульяна умерла от порока сердца. Зачем подвергать сомнению выводы компетентного специалиста?
– А Ревягина? А сбитая толстуха?
– Ревягина? Да, возможно, тут дело нечисто. Скорее всего, месть на любовной почве. Не встречалась ли она с женатым мужчиной? А та полненькая девушка, вне всяких сомнений, стала жертвой несчастного случая. Но ведь с ней уже все в порядке, так ведь?
– Более или менее… Но почему тогда все эти толстухи ходили в клуб с бутылочками? Ведь есть же халявная вода! – не сдавалась Рыкова.
– Меня самого это удивляет, но некоторые вообще не пьют воду. Только компоты и всякие колы, – улыбнулся Миша.
– Но все эти жирдяйки не скрывали, что купили свои микстурки у Ревягиной! Как ты думаешь, стали бы они платить по 15 тысяч за бутылочку колы? И почему их с этой колы так колбасило? У кого сердцебиение, у кого язва, у кого медвежья болезнь…
– Я, конечно, не могу знать наверняка. Но, скорее всего, это эффект плацебо, – посерьезнел Бекетов. – Внушаемому пациенту дают «пустышку» и говорят, что это новое сверхэффективное средство. Человек проникается, пьет и выздоравливает. Не стоит недооценивать скрытые резервы нашей психики.
– Но почему тогда все они страдали от побочных действий? Да еще таких сильных?
– Наверно, Ревягина предупредила их, что процесс похудения будет сопровождаться неважным самочувствием. Знаешь, некоторым – особенно, женщинам – важно пройти через какие-то неудобства, чтобы потом сильнее ценить полученный результат. На самом деле, все их боли и обострения были внушенными. Если бы Ревягина сказала, что похудение будет абсолютно беспроблемным, ни у одной из них даже пятка не зачесалась бы.