Няня для фееричного папаши
Шрифт:
Я вздохнула и посмотрела на Остина. Он почему -то улыбался мне во все свои шесть зубов и выглядел жизнерадостным мальчуганом, но я -то знала, каким может быть этот малыш. Страшно представить, что было бы, будь все дети в моей группе такими же. Чую, что в этом мире практика дошкольных общеобразовательных учреждений точно не прижилась бы.
Посадив Остина на край дощатого стола, стала раздевать мальчугана. Пока он вёл себя спокойно и воспринимал происходящее как игру.
— Итак, молодой человек, — стягивала рубашку и внушительно увещевала Остина, — озвучиваю
Остин рассмеялся и радостно захлопал в ладоши, дрыгая ногами и мешая снять с него подобие странных ползунков и подгузник. Нет, это нечто нельзя было назвать именно подгузником. Снимая его, я ожидала увидеть там страх небесный, но нет, тот оказался идеально чистым. Тоже что ли магия какая?
Я вылила воду из кувшина, пощупала её, убедившись, что она тёплая, а не горячая или холодная, и опустила туда Остина. Расстегнула тугие манжеты платья и закатала их выше локтя.
— Ну что, поиграем в параходик? Или в подводную лодку? Или что тут у вас.
Остину моя затея понравилась. Он хлопал руками по воде, поднимал кучу брызг и хохотал безумно. Я же, пощупав мочалку, отложила её в сторону: такой кожу можно до кости отполировать. Даже себя не стала бы такой тереть, не то, что ребёнка.
Мыло оказалось приятным, пена с него вышла густой и пышной. Я зачерпнула её чуть-чуть и шапкой надела Остину на голову. Тот замер, посмотрел на меня, скривился, хотел уже зарыдать, как повернулся боком и увидел в начищенном боку таза металлического таза своё отражение. Эмоции переменились как по щелчку пальцев. Теперь вновь появилась улыбка, да такая широкая, что я испугалась: щёки у Остина были пухлыми, того и гляди лопнут.
— Смотри, можно ещё бороду сделать...
Лёгким движением прилепила пену к подбородку Остина. Тот вздрогнула и зашёлся таким смехом, что мне страшно стало. Наверное, такой хохот гиены издают. Остин брызгался, сучил ногами и смеялся. И тут стало происходить что -то странное.
Вода в тазике забурлила. Мыльные разводы вспенились и стали принимать чудные формы. Я с раскрытым ртом смотрела, как появляются большущие мыльные пузыри. Они были в виде каких-то фруктов, зверей. переливались всеми цветами радуги, а ещё не лопались. Дотронулась до одного пальцем, а он спружинил и улетел в другой угол. Пены становилось всё больше. Она заполонила весь тазик, стала свешиваться мохнатыми кусками с боков и падать на пол. Между тем под потолком было настоящее стадо мыльных пузырей.
— Остин, хватит, слышишь?
Но я уже перегнула палку. Остин был таким довольным, что увлёкся новой игрой с пеной. А её становилось всё больше и больше.
— Г оршочек не вари! Г оршочек не вари!
Я перетаптывалась на месте, не понимая, как остановить это безумие.
— Остин, пены слишком много! — я уже взмолилась, смотря мальчику в глаза. Тот будто задумался, хихикнул и нас вдруг подняла в воздух невидимая сила. Тазик, стол, кувшин, полотенца, похожие на расплющенных чаек
— О, нет... — со стоном схватилась за голову. — Остин, прошу! Нас твой дядя... — я перебрала в голове все варианты возможной кары: от порки до расстрела, затем выдавила:
— Накажет! В угол поставит. На горох.
Пена бурлила, пузырилась и стремилась покинуть тесные рамки детской комнаты. Она так и лезла под дверь, завоёвывая поместье подобно инопланетным захватчикам.
— Боги! — пронзительный женский визг за дверью выдал Шивонн с потрохами. Она открыла дверь и тут же пала жертвой пены: женщину просто снесло. Шивонн попыталась магией усмирить это безобразие, но она в прямом смысле захлебнулась пеной. — Исчадие! Исча-а-адие-е-е! — Шивонн фыркала, плевалась и звала на помощь.
Первым, как ни странно, откликнулся Базио. Он примчался на шум достаточно быстро, но тут же поспешил обратно: видать и его магии маловато для такой шекспировской трагедии.
— Я зову фэра Итана!
Ой-ой! Сейчас нам точно влетит. Кажется, мы снова сорвали рабочий процесс: сначала я в экзотическом костюме взрослой Снегурочки свалилась, обрушив люстру. Потом влезла в какой-то список. Теперь вот раззадорила ребёнка донельзя! Мда, хороший я работник, добросовестный, исполнительный!
— Что здесь происходит?
О! Милого узнаю по походке, а босса — по раздражённому голосу.
Хлопнула оконная рама. Резкий порыв ветра выдул всю пену из комнаты. Наш защитный пузырь лопнул, и мы с Остином с ужасающим грохотом упали на пол. Хорошо успела подхватить ещё в полёте мальчика на руки.
Фэр Итан, злой, как черт, разорванный нашей шалостью на тысячу чертенят, стоял в дверном проёме и сверлил меня взглядом. Шивонн, вся мокрая, мыльная сидела на полу и плевалась: мыло хоть и ароматное, но явно невкусное. Базио, дрыгая лапами, ходил мокрой драной мочалкой и шипел:
— Вот, взяли кого попало! Теперь от поместья ничего не останется! Всю работу сорвёт! Бессовестная!
Тут уж я не выдержала. Наверное, Базио не слышал, что кота не стоит бить, в том числе мокрым полотенцем. Но сейчас мне под руку попался именно этот метательный снаряд. Поджав губы, со свистом кинула полотенце в наглую лохматую рожу.
Остин хихикнул, хлопнул в ладоши и. полотенце под удивлённые взгляды присутствующих с приятным прохладным «шмяк!» прилетело прямо в лицо фэра Итана. Тот даже зажмуриться не успел.
Тишина. Такая, что мне казалось, что я слышу шуршание одиноких мыслей в моей голове. Только Остин смеялся и ничего и никого не боялся. Даже Базио затих, перестал поминать горе-няню последними словами.
Мужчина двумя пальцами схватился за полотенце, отлепил его от лица и осмотрел изрядно подмоченный костюм: кружевной воротник и лацканы пиджака покрылись мокрыми мыльными пятнами. Поджав губы и сделав неимоверно зверское лицо, отшвырнул полотенце и предупреждающе поднял руку, грозя пальцем. Я закрыла собой Остина, громко тараторя: