Няня в (не)приличную семью
Шрифт:
– Вы путаете простые вещи. Дома ребенок делает, что хочет. А в обществе есть нормы приличия.
Черт! Да он точно издевается! Я выдохнула.
– Хочу напомнить о том, что большое начинается с малого. И гувернантка приходит и уходит, а вам потом расхлебывать последствия вот такой политики!
– То есть, вы считаете, что ребенка нужно ограничивать в свободе действий?!
– Если эта свобода нарушает свободу другого человека, то да. Кажется, еще Цицерон об этом говорил.
– И Бакунин тоже. Знаете такого? –
– Не имею чести лично быть знакомой. Один из теоретиков анархизма скончался задолго до моего появления на свет, - от расстройства я уже не выдержала и на издевку решила ответить тем же. И приготовилась услышать: «Мы вынуждены с вами попрощаться!»
Однако Вяземский вместо этого удовлетворенно хмыкнул.
– Ну тогда руководствуйтесь этим постулатом в воспитании моей дочери. Я больше вас не задерживаю.
И что мне теперь?! Щелкнуть каблуками, вытянуться в струнку, приложить руку к голове и рявкнуть: «Слушаюсь, Ваше Благородие»? В голову ничего другого не приходило, поэтому от греха подальше я только кивнула головой и постаралась не слишком торопливо выскочить за дверь.
За дверью я попыталась выдохнуть, но меня колотила нервная дрожь. Я задавала себе вопрос: «А что, собственно, это было?», но ответа на него не было. Чертов иезуит!
Вместо того, чтоб сказать, что тоже считает не лишним ограничивать свободу гиперактивного чада, так он предпочел помудрствовать. «Руководствуйтесь этим постулатом».
И где та граница, которая отделяет свободу Луши от чьей-либо другой?! Не получу ли очередную выволочку?!
Похоже, мои мысли насчет минного поля были прямо в точку. Ведь то, что сейчас произошло, произошло против воли цацы Илоны. А значит…
Я просунула нос в библиотеку и думала, как бы мне так не сильно огорчить ее своим присутствием.
Ну да! Ну да! Она меня уже не ждала. С лицом ржавой селедки она раскладывала на столе карточки, а Луковка утащила компаньона в угол и высыпала на пол коробку с магнитным конструктором. Примерно такой был у меня в отряде в лагере.
– Лукерья! Сейчас время занятий, иди немедленно сюда!
– Ну раз время занятий, так и занимайся! Сама! А меня не трогай! – с вызовом ответила девчушка. Я аж скривилась. Как так то?! Кто занимался ее воспитанием все это время?
– Как ты смеешь! Я отцу все расскажу! – краска гнева залила лицо Илоны. Она бессознательно сжала кулаки и, казалось, еще момент, она накинется на Луковку.
– Да жалуйся! Я знаю, что ты ябеда! Ты вон на Машу уже наябедничала!
Диалог принимал опасный поворот, и я, аккуратно закрыв дверь, предпочла дать задний ход. Отойдя неслышно на несколько шагов, я умышленно превратилась в громко топающую бегемотиху и без стука вошла в комнату, честно делая вид, что ничего не слышала.
– Ну все! Можем продолжать, - весело зачирикала я. – О, Илона Эдуардовна нам уже карточки разложила! Спасибо
– Нет, Маш, мы в конструктор будем играть! Герка никогда такого не видел! – по привычке желая оставить последнее слово за собой, заявила малявка.
На лице Илоны, только что кривившемся от злости, засияла торжествующая улыбка. Очень приятно осознавать, что ты не один сталкиваешься с какого-то рода неприятностями.
– Уверяю, у меня есть такое, что ты сама никогда не видела! – делая вид, что не заметила змеиную ухмылку Илоны, и присела на корточки за столом и, поджав большой, безымянный и мизинец, выставила правую руку с двумя оставшимися пальцами. Получился знак «Победа».
– Знаешь, кто это?
Я пошевелила пальцами, изображая ушки.
Луковка скептично посмотрела на меня, давая понять, что не впечатлилась.
– И кто? – спросила она.
– Это Знайка. А вот это кто?
Я сделала такую же комбинацию с левой рукой и снова приветственно пошевелила «ушами».
– Его брат? – хмыкнула малявка.
– Почти. Это Незнайка.
– А чем они отличаются? – в глазах Луковки заплескался интерес.
– А тем, что Знайка все знает, а Незнайка – ничего не знает. С кем дружить будешь?
А дальше дело техники. Я разными голосами задавала вопросы, объясняла, а Луковка повторяла бестолковому Незнайке только что услышанное. Бинго! Игра захватила ее, и конструктор остался сиротливо дожидаться, пока мы закончим.
А я получила два жирных плюса. Добилась того, что малышка честно отзанималась положенное время, и того, что Илона едва не отравилась своей желчью. Увидев, что мы поладили, она несколько раз открывала и закрывала рот, как голодная рыбка- гуппи, чтобы что-то сказать. Но сказать было нечего.
Глава 10
Контакт был налажен, и мне вечером даже предоставили машину, чтоб я могла забрать вещи. И даже грузчика. Потому что Вяземский убедился, что за время, проведенное со мной, дочь ни разу не заорала и не заистерила. И он велел второму бодигарду, который не громила, помочь мне с багажом. Что было весьма кстати. Я хоть и выносливая, как арабская кобылка, но не тяжеловоз. А баулы были реально неподъемными.
Все складывалось очень удачно. Но неожиданно получила сцену ревности. Захар, оказывается, еще не съехал, тянул, как и я, до последнего.
Я вошла в комнату в сопровождении Дениса, и он, не долго размышляя, не утруждаясь приветствием, коротко спросил:
– Эти?
– Да, - ответила я и поспешила с распростертыми объятиями к Захару, который скрестив руки, встал на пороге кухни.
– Все, меня взяли! – я чмокнула его в щеку и натолкнулась на неприязненно-холодный взгляд.
– Захар, ты чего?!
– Вот так значит? Не успела уехать, уже нашла перед кем ноги раздвинуть? Ну и как он? Понятно, лучше. Тачка крутая, костюмчик недешевый.