Няня в (не)приличную семью
Шрифт:
Да чтоб тебя! Опять у меня в голове не то, что нужно! Я развернулся и ушел в кабинет, злясь на себя за раздрай в мозгах. Сорвался с работы, не разобрался толком с ситуацией. Не уверен, что поступил правильно. И все это из-за Маши- Ромаши!
Хотя я даже извинился! Плюсик мне в карму!
Куча отчетов от филиалов ждала меня, и я планировал разобрать это все. Но… чуть не разобрали меня.
Только я воткнулся в ноут, в кабинет мышкой проскользнула Илона. Она успела переодеться в домашний брючный костюм цвета кофе с молоком из натурального шелка.
И при этом «забыла» надеть белье, что обнаружилось сразу же, как только она уселась на стол. Верхняя часть костюма, сдерживаемая только пояском, разъехалась в стороны, обнажив грудь.
–
– Готов, - коротко ответил я и запахнул полы ее кофты, уберегая себя от соблазна спустить на тормозах, раз уж нет возможности ее убрать из своей жизни. – Месяц без карточки. Еда в доме, одежда есть. Проживешь. И может, поймешь, наконец, что я быстрее с тобой расстанусь, чем лишу дочь общества человека, который на нее имеет влияние.
– Ах вот как! – глаза ее сузились, и мне показалось, что вот-вот я увижу кончик хвоста, нервно бьющий из стороны в сторону и услышу разозленное шипение. –Значит, ты на нее запал?
– Ничего это не значит. Я сказал ровно то, что сказал.
– Ты это серьезно?! – она окинула меня ошарашенным взглядом. – Месяц без спа, маникюра и парикмахерской?!
– Нет, решил клоуном побыть! У тебя есть свои деньги, вот и попробуй пожить на них. А заодно вспомнишь, что сколько стоит. Илона. Я без шуток. А теперь я должен поработать.
– Неужели ты и вправду думаешь, что я намеренно хотела навредить Лушеньке?!
Похотливая кошка превратилась в плохую актрису самодеятельного театра.
– Да, думаю.
– Ну знаешь! Я столько лет воспитывала ее, как родную!
– Именно поэтому я и терплю твои выходки. Давай закончим.
Поняв, что дешевым драматизмом меня не пронять, она удалилась, оставив после себя сладковатый запах духов и неудовлетворенного желания.
Что за чертовщина! Раньше меня устраивала моя жизнь. Единственная проблема была - это поведение и состояние Луши. Луковки.Усмешка невольно скользнула по губам. Я уже думаю, как Маша. Теперь я чувствую, что не устраивает все, кроме моей Луковки. Понимаю, что Илоной я защищался от новых разочарований и возможной боли. Но то, что я делю постель и кров с женщиной, которая в душе не вызывает никакого трепета, это проявление слабости. И иногда это злит. Также меня не устраивает присутствие Маши. Самому себе я не хотел признаваться, что просто боюсь влюбиться. Потерять голову и контроль над собой? Ну нет. Моя вина, что Луша стала неуправляемой. Спихнул ребенка на Илону и нянек и хороший папа?! Мысли дырявили голову, грозя превратить ее в решето. Или уже превратили?! Потому что я никак не мог сосредоточиться на работе. Совесть, которая была у меня в базовой комплектации, назойливо стала проталкивать идею- уделять дочери больше времени. Ролексы словно тоже присоединились к заговору - они притягивали взгляд к цифрам. Восемнадцать ноль пять. Ноль шесть. Семь. И-и-и?! Времени достаточно, чтоб куда-нибудь сводить Лушу. Куда они там с Илоной ходили? Решительно захлопнув ноут, я отправился на поиски и нашел дочь с Машей в беседке. Они что-то увлеченно обсуждали, не замечая моего приближения.
– А я считаю, плохих людей нужно наказывать!
– горячилась малышка.
– Солнышко, вот почему, как ты думаешь, люди гадости говорят и делают?
– Потому что они злые!
– Ну почти. Злые люди не могут удержаться. И как только их кто-то тронет, из них все и льется. Человек, как губка. Если придавить, вытечет то, чем она пропитана. Если вареньем, польется варенье, если злобой, то злоба и выльется. И представь, как они живут, если внутри у них гадость? Они не могут радоваться, им постоянно все не так. И порой злоба их переполняет, и они выплескивают ее, чтоб не захлебнуться. Они просто несчастные люди.
– И ты думаешь, что и наша Илонка несчастная?
– Уверена.
– И ее нужно пожалеть?- Луковка, очевидно, была не согласна, потому что прищурила глаза и
– Мария!
– вне себя от гнева, рявкнул я. – Идите ко мне.
Нянька недоуменно захлопала своими фальшивыми глазками и настороженно приблизилась ко мне. Схватив ее за руку, я оттащил ее на безопасное расстояние и скомандовал дочери:
– Луша, посиди смирно, я с твоей няней поговорить должен!
– Мне больно, - нянька состроила из себя обиженку.
– А мне приятно? Осознавать, что доверил свою дочь наглой манипуляторше! – прорычал я.
Ромашина опять прикинулась безвинной непонимающей овечкой.
– Прохор Андреевич! Руку отпустите! Вы в порядке? – ее испуганный взгляд меня слегка остудил, и я осознал, что повел себя, как неандерталец. А нормальный работодатель делает выговор строго и по делу. И уж без рукоприкладства.
– Мария, я не буду спрашивать, зачем вы это сделали. Просто предупреждаю. Если вы еще попытаетесь хоть раз настроить Лушу против Илоны, будете уволены.
Нянька изумленно вытаращилась на меня, затем начала краснеть. Ну хоть совесть у нее есть, стыдно стало, и то хорошо.
Однако это был не стыд. Я словно почувствовал, что ее сердце сбилось с ритма и теперь грохочет, как ритуальные удары туземцев в бубны или тамтамы, что у них там.
Глаза девчонки потемнели, она выдохнула и тихо, но с явной угрозой отчетливо произнесла:
– Вы меня заранее извините, но у меня сложилось впечатление, что у вас в голове слишком много пустого места, раз туда всякие глупости приходят! Слава Богу, у меня достаточно широкий кругозор. Поэтому не имею ни надобности, ни желания обсуждать эту особу! Тем более с ребенком! И если она вам опять изволила на меня нажаловаться, включите мозги, наконец, и подумайте, кого возле себя держите!
– Мария, вы забываетесь!
– А вы чушь несете!
Эмоции захлестнули, мы тяжело дышали, казалось, еще мгновение, и она замахнется, чтоб отвесить мне пощечину. И уж тогда берегись! Заломаю руку за спину, чтоб не дернулась, другой схвачу ее гриву и посмотрю, как она будет прятать свои лживые глаза, когда они будут так близко…
От этой картины меня бросило в жар, в висках запульсировала кровь, а к горлу подступил горячий ком, мешавший дышать и говорить. И если бы я сейчас раскрыл рот, уверен, что вместо звуков вылетел бы настоящий клекот. Пришлось прокашляться и спасать положение.
– Мне Илона ничего не говорила. Это вы рассказали Луше, что Илона подстроила ее приступ с кошачьей шерстью.
Девчонка ошарашенно посмотрела на меня. Прямо, как на умалишенного. И, кажется, впервые не нашлась, что сказать.
Значит, я прав?!
Мария справилась со ступором. И дрогнувшим голосом сказала:
– Это в приличных семьях так принято? Что –то придумать себе, обидеться и устроить разнос?
– Я слышал, как вы обсуждали Илону, - моя уверенность в злом умысле несколько поколебалась.
– А Луковку наверно учите, что подслушивать нехорошо? – хмыкнула Ромашка. – Мы вообще-то обсуждали фильм про хорошую и добрую девочку, которая не отвечала злом на зло. «Полианна» называется. И не моя вина, что ваша Илона так много насолила вашей дочери, что пример злого человека ей не пришлось долго искать. Я могу идти?!
Весь ее вид говорил: «Ну, Вяземский, ты и козел!» Или осел?
– Идите. У вас свободный вечер. Мы с Лушей поедем в парк, - извиняться за свою глупость не хотелось, и я предпочел закрыть тему. Хотя так и представил неизвестную мне девочку Полианну, которая укоризненно смотрит на меня, но не обвиняет, а сочувствует.
Мария не ушла сразу, а вернулась в беседку, где нахохлившимся воробышком сидела Луша.
– Солнышко, у тебя радость.
Тут я подошел и получил еще одну порцию виртуальных «оплеух»