Няня в (не)приличную семью
Шрифт:
– Малыш, я бросил на сегодня работу, чтоб побыть с тобой. Сейчас поедем, куда вы там с Илоной ездили развлекаться?!
– Не поеду! – насупилась она. – Мы ездили в кафе, она покупала мне мороженое и тортики и сдавала в детскую комнату, а сама веселилась с тетками со своими.
Глава 21
Получили, Ваше Злейшество?
Пока я слушала Вяземского, в голове крутилась одна мысль: "Ну не дурак ли?!" Хотелось прикусить язык, чтоб с него не слетело такое. Правда, совсем удержаться не смогла и выразилась лишь слегка приличней. Хотя суть была та же. Спасибо, до разума барина, затуманенного жаждой моей крови, достучаться удалось. И как всегда - обидел и сделал вид, что так и надо. Радовало то, что и мою дерзость спустил на тормозах. Даже расщедрился на свободный вечер. Я уже раскатала губы, что засяду в интернет и поищу подработку. Пока учебный год не начался, рефераты и курсовые не востребованы, но копирайтеры находят клиентов не зависимо от сезона. Ага-ага!
Вяземский, озадаченный неприятной новостью,
– Нет, Луша, мы поедем в парк и будем делать все, что захочешь! Луковка обезьянкой повисла на мне и восторженно заверещала: - Ура, Маша! Поедем на аттракционы!
– Солнышко, папа отложил все дела, чтоб побыть с тобой. Так что я останусь дома, - попыталась я мягко объяснить, что папа не в восторге от моего общества.
– Не вижу противоречия! Ты со мной, и папа со мной! Консенсус!- выдала малышка, а Вяземский чуть не хрюкнул, изумлённо посмотрев на дочь.
– Кажется, я много упустил. Луша, обещаю, что буду чаще проводить с тобой время. А то не ровен час, при следующей прогулке ты начнешь рассказывать про котировки акций.
Неужели?! Осознал, что ребенку, особенно девочке, внимание отца дороже всех игрушек?! Хотя мне показалось, что это адресовалось больше мне, чем Луковке.
– Мария, вы же не против? Смените обстановку. Когда вы в последний раз смотрели на Москву с колеса обозрения? Вы же высоты не боитесь? Да никогда не смотрела! И мечтала об этом все время, пока жила с Захаром. Но в этом я не признаюсь. Поэтому ответила уклончиво.
– Точно не помню.
– Тогда вперёд? Покоряем высоты!
– неожиданно в Великом и Ужасном проснулся мальчишка, жаждущий приключений. И он на этом не остановился, удивил ещё раз. Переоделся в джинсы и футболку, не взял водителя и сам сел за руль. Наверно, не хотел, чтобы ещё кто -то видел, что он способен шутить. Втиснув Луковку в детское кресло на заднем сидении, я села рядом. Малышка всю дорогу безумолчно болтала. А мне было жутко неловко, потому что почти каждое ее предложение начиналось: "А мы с Машей!" И доброе расположение духа барина ещё не говорило о том, что он не подумает, как Илона, что я слишком приручила девочку. Но Вяземский никак не выказывал недовольства, если оно и было. Наоборот, он, кажется, был доволен - я ловила его улыбку в зеркале. В парке он тоже вел себя, как человек. И даже больше. В кафе, куда мы зашли поесть мороженого, он рассказывал курьёзные истории из своего детства и подтрунивал над Луковкой. Но самая большая неожиданность ждала меня на том самом колесе обозрения, о котором мечтала. Забравшись в кабинку, я едва не повизгивала от восторга. Мы медленно поднимались над деревьями, а я крутила головой, боясь упустить хоть мгновение. Луковка же не скрывала восхищения. Она вцепилась в руку отца и не уставала восклицать: - Пап, как здорово!
– Пап, тебе не страшно?
– Мне совсем - совсем не страшно!
– Маш, скажи ж, классно!?
– Скажу. Очень классно. Вяземский лишь улыбался , но было видно, что он определенно получает удовольствие от всего происходящего. А под конец «путешествия» он меня просто ошарашил. Мы сделали круг, и когда кабинка оказалась уже почти на самой низкой точке, он выпрыгнул. Вынул за подмышки визжащую от восторга Луковку. И только я собралась выкарабкиваться, как его сильные руки подхватили меня за талию, и я зависла, не касаясь земли. Я оказалась прижатой к груди Вяземского, и меня тут же словно прошибло током. Но не болью, а какой-то яркой вспышкой чувственности. Под ложечкой стало пусто, а горячий ком мгновенно спустился вниз живота. Я испуганно ойкнула, вернув Вяземского в реальность. Он поставил меня на землю, как мне показалось, с сожалением и неловко пробормотал нелепое оправдание:
– Боялся, что уедете на второй круг…
Я не представляла, что застегнутый на все пуговицы, холодный и скептично- уставший от всех Вяземский может смутиться. Очевидно, он сам не ожидал, что так получится. Мое сердце напоминало перепуганного воробья, попавшего в лапы кошки. Да и все тело отреагировало странным образом. Все интимное, что у нас было с Захаром, рождалось в голове. Я его обожала, и поэтому все, что он делал, доставляло удовольствие. Сейчас произошло невероятное - возникло чувственное влечение к человеку, который меня бесил, злил и постоянно заставлял чувствовать себя никчёмной инфузорией-туфелькой. Это было остро, мощно, словно обжигающая волна. "Уедете на второй круг…" - то ли извинение, то ли объяснение. И у меня хватило сил в ответ выдавить: "Спасибо!" Опять же непонятно, что я хотела этим сказать. Благодарила за то, что поставил на землю или за то, что бессовестно нарушил границы? Луковка, переполненная восторгом, не заметила неловкости между нами и продолжала щебетать, как птичка. И благодаря ей, мы понемногу пришли в себя. Вяземский так точно. Высаживая нас с Луковкой из машины, он уже вернулся в свою "лягушачью кожу", смотрел невозмутимо и говорил с привычной иронией.
– Спасибо, Мария! Ваш сарафан добавил всем пикантности в сегодняшние развлечения. Да чтоб тебя, Вяземский! Тактичность в садике на пирожок променял?! Я наивно надеялась, что никто не заметил конфуза. Подол моего сарафана, подхваченный порывом ветра, взметнулся почти до трусов, когда я двумя руками цеплялась за поручни кабинки, влезая в нее. Уши мои запылали от возмущения. Я растерялась, но ненадолго.
– Рада, что мой сарафан позволил вам хоть чуточку вылезти из своей раковины!
– Так вы считаете, что я живу в раковине?
– прищурился он, обдумывая услышанное.
– Ну во всяком случае, ничего не замечаете
– Что вы имеете в виду?- заинтересованность мелькнула в его взгляде, но тут же спряталась за непроницаемой броней. А я чуть не присела от испуга. Я-то имела ввиду козни Илоны и то, что она не любит Луковку и стремится ее сплавить подальше. А что , если он решит, что я в него влюблена и таким образом намекаю на это?! Кто у нас мастер по влипанию в неприятные ситуации?! Поднимите руки? Я. Обе. Положение спасла малышка. Она сделала жест: "На ручки!" И Вяземский тут же подхватил ее.
– Пап, ну конечно, ты не замечаешь, что кроме работы, есть ещё жизнь. И в этой жизни есть я!
– Обещаю замечать, - улыбнулся он, и я выдохнула. Впечатление от вечера было спасено. Однако на следующий день прилетела расплата. Дождавшись, пока я уложу Луковку на дневной сон, Илона зашла в комнату. Убедившись, что за дверью никто не подслушивает, она нависла надо мной, как опасная тень.
Не утруждая себя вежливостью, прямо изложила свое требование.
– Слушай сюда, нянька! Я семь лет потратила на этого мужчину! Вытирала сопли его малявке, терпела, пока он исполнял ритуальные танцы вокруг своей женушки, и это для того, чтоб отдать его тебе?! Ее негромкая речь напоминала шипение разъяренной кошки, готовой не только выпустить когти, но и покусать. В глазах сверкала неприкрытая злоба.
– О чем вы!?
– я реально струсила.
– О том, что если ты не уберешься отсюда, очень сильно пожалеешь. Сроку тебе неделя. Подыскать какую -нибудь нору. С кошачьей шерстью тебе повезло, но больше я промашки не допущу.
Я домашняя девочка, выращенная на манной каше и классической литературе.
Ни в каких дворовых боях без правил я не участвовала и считала, что это признак человека, неотягощенного излишним интеллектом. А мыслящие люди всегда найдут культурный способ разрешить любой конфликт. Я знала, что есть девчонки, которые дерутся не хуже пацанов, но наши дорожки не пересекались по определению. Трудно представить, что кто-то затеял драку в очереди в Пушкинский музей.
Точно так же я не представляла себе, что можно сделать откровенную подлость и при этом доказывать, что ты белый и пушистый. Как Илона.
И вот она реально подправила мою картину мира. Все, что я о ней уже знаю, заставляет сильно задуматься. Как пишут в детективах – хочешь поймать преступника, начни мыслить, как он. Но как?! Мне и в голову не придет сделать гадость. Я даже врать не умею! Какой из меня борец со злом?!
В том, что она осуществит свою угрозу, сомнения у меня не было ни на грамм. Причем я даже не могла представить, что она может придумать, чтоб хоть какой-то соломки подстелить.
Но готова ли я бросить все и позорно бежать? Первое – зарплата, которая позволяет оплачивать результат моей глупости. Второе, Луковка. Если я брошу этого несчастного ребенка, она снова скатится в истерики и Илона, со свойственной ей способностью прошибать бетонные стены, добьется, чтоб малышку сдали в интернат. Она подделает результаты обследования, пригласит «лучших» специалистов. В -третьих, жилье и бесплатная еда, благодаря чему я могу немного откладывать на непредвиденный случай. И в –четвертых, сам Вяземский. Вчерашний случай открыл очевидное. Он мне нравится. Сначала я безумно злилась на него, и эмоции, крыльями бабочек щекочущие все внутри, принимала за реакцию на его едкие замечания. Но разобрав каждую ситуацию, поняла, что он будоражит не только мой ум, но и тело.
Нет, если бы он был женат или имел отношения с достойной женщиной, я бы не посмела и думать. Но обстоятельства сложились как сложились.
И я беспокоюсь о нем. Эта стерва ни перед чем не остановится, забеременеет, он женится, а она возьмет и отравит его. Или еще что придумает, чтоб завладеть деньгами.
Взвесив все за и против, я решила, что не вправе идти на поводу у своей трусости. И я должна сделать все, что в моих силах, чтобы дать отпор этой пиранье.
А лучший способ защиты – это нападение! Нужно отыскать эту Апрельку и заставить Демида признаться в совершенной подлости. Возможно, я потеряю все, что мне дорого. Ведь Прохор, узнав о невиновности жены, может решить ее вернуть. Все-таки она мать Луковки. И хоть малышка вроде бы и не страдает от ее отсутствия, так как не знает, что такое материнская любовь, но она видит счастливых малышей, которые громко кричат: «Мама! Мама!». И скоро начнет задумываться, что с ней не так, раз это самое дорогое слово в доме почти под запретом.
Я оказалась на перепутье, как былинные богатыри: «Налево пойдешь – коня потеряешь!» «Направо пойдешь – смерть свою найдешь!» «Прямо пойдешь – и себя, и коня потеряешь».
Но и убираться из дома, поджав хвост, тоже не выход. Я не могу бросить Луковку.
Поэтому я вечером подошла к Вяземскому и попросила выходной. И реакция его меня сильно удивила.
– Опять на свидание с этим бездельником собрались?
Он словно специально разводил меня на эмоции. Может, он просто энергетический вампир, а я для него вкусный донор, который вспыхивает от одного пристального взгляда. А я тут себе уже любовь нафантазировала.
Раньше я бы ответила в духе «Это мое личное дело», но сейчас было не до пикировки.
– Прохор Андреевич! Я так поняла, что вам доставляет удовольствие ставить меня в неловкое положение? Или вы вампир?
– Черт, надеялся, что не догадаетесь, - усмехнулся он. – Идите. К вечеру быть дома.
«Слушаюсь, мамочка!» - едва не ляпнула я. Но от его подначиваний вместо злости в животе запорхали бабочки. Я подавила вздох и отправилась к себе. Почитав Луковке сказку, услышав ее мирное сопение, я занялась своими делами. А именно – начала копать в интернете все, что, можно найти про поэтессу с редким именем Апрелия.