Нынче в порфире…
Шрифт:
— Шефа я предупрежу,— кивнул он.
Вернувшись в столовую, я быстро взбежал по лестнице. Как только голова поднялась над полом верхнего холла, я замер и оглянулся. За обитыми кожей лестничными перилами пухленькая седая старушка стирала пыль с картины. Я чуть вздрогнул, разглядев, что это мрачный дарделевский этюд к «Прислужникам смерти».
— Здравствуйте,— сказал я.
Хильда Таппер нехотя обернулась.
— Здравствуйте,— буркнула она. Блестящие карие глаза смотрели недоверчиво и настороженно.
Мы оба помолчали. Старушка с
— До сегодняшнего утра я понятия не имел, что здесь на крыше есть сад,— наконец сказал я.
— Нынешней весной этому саду шестьдесят лет сровнялось,— неожиданно сообщила Хильда Таппер.
— Да что вы!
— В то время там очень было красиво, сплошные деревья, не как сейчас.
— Шестьдесят лет — долгий срок,— сказал я.— Фрекен Таппер, неужто вы правда так давно служите в семействе Лесслер?
— Нынешней весной ровнехонько шестьдесят годов стукнуло,— глубокомысленно подтвердила старушка.— Да-да, молодой человек. Тринадцать мне было, когда я поступила к старой хозяйке. Архитектор, помнится, аккурат отстроил этот дом и поселился в нем. Они тогда только-только поженились.
Вот как,— сказал я.— Значит, этот дом выстроил отец директора Лесслера.
— Да. Большой мастер был. Он в городе много замечательных домов построил, вы уж поверьте.— Она подняла вазу и прошлась тряпкой по гладкой столешнице.
Я спросил, долго ли она служила у директора Лесслера. К моему удивлению, она ответила, что всего лишь год.
— Когда старая хозяйка померла, я перешла к дочери, там помогала. Было это после той еще войны. У нее аккурат сынок родился и…
Она вдруг осеклась, пробормотала что-то невнятное и уже молча продолжала вытирать пыль.
— Дочь… Это, видимо, госпожа Клара Денер? — предположил я.
Старушка коротко кивнула.
— А муж у нее кто?
Старая верная служанка, не отвечая, подковыляла к окну и свирепо накинулась с тряпкой на подоконник. Что это с нею? Явно рассердилась, но почему — непонятно.
Дверь гостиной открылась, выглянула горничная.
— Хильда, вы не брали мастику? — спросила она.
— Он взял, ну, который внизу,— ответила старуха.
— Какой такой «он»?
— Начальник полицейский или как его там кличут.
Горничная удивилась:
— А зачем ему мастика?
— Не знаю,— угрюмо буркнула Хильда Таппер.— А вам-то, Герда, она зачем? Вы же только вчера пол натерли.
— Но возле камина почти все стерлось,— объяснила горничная.— Там не иначе кто-то мыл полы.
— Где-где? — заинтересовался я.
— Пойдемте со мной, сами увидите.— Она прошла впереди меня в гостиную. Труп Гильберта Лесслера уже увезли, следы драки были убраны.
Горничная обошла камин и остановилась у двери в «спальный» коридор, как раз возле выключателя.
— Отсюда лучше всего видать,— сказала она, показывая на пол.
В свете, падающем из окна, на блестящем паркете отчетливо проступила тусклая белесая полоса. Довольно широкая, неровная, она тянулась наискось
Но ведь там, у камина, и лежал труп Гильберта Лесслера. Я озадаченно воззрился на горничную.
— А вчера вечером, когда вы убирали, этого не было?
— Ни боже мой,— решительно сказала она.— Весь пол сверкал как зеркало. Полицейский начальник, между прочим, тоже про это спрашивал,— помолчав, добавила она,
— Да? — слегка разочарованно протянул я. Стало быть, сей загадочный факт не укрылся от ястребиного ока Веспера Юнсона.
— А как же, он еще спросил, откуда, по-моему, это взялось. Ну, я и сказала, похоже, мол, кто-то протер пол мокрой тряпкой.
Я не мог не согласиться с нею, более того, мне известно, что вытирал этот кто-то. Кровь! Убийца перетащил труп, а потом уничтожил кровавые следы. Ему, видимо, было очень важно, чтобы никто не догадался, что тело сдвигали с места.
Но погодите. Лесслер-младший, бесспорно, был застрелен перед камином. Доказательство тому — пуля в кирпиче, И труп мы обнаружили именно там. Выходит, сначала убийца оттащил тело к двери, а после опять к камину? Но зачем?
— Больше начальник ни о чем не спрашивал?
— Спрашивал, все ли полотенца в ванной на месте,— ответила горничная.— И ведь одно впрямь пропало. Я вчера повесила четыре, а сегодня утром оказалось только три. Ума не приложу, куда подевалось четвертое.
Размышляя обо всем об этом, я вернулся в столовую. Лесслеровской родни там уже не было, в дверях библиотеки стоял Класон, с интересом наблюдая за возней по ту сторону порога.
Веспер Юнсон ползал на коленях, изучая что-то на паркете. В руках у него была рулетка, рядом сидел старший полицейский, вел записи. Нагнувшись, я заметил, что у самого порожка пол покрывала бесцветная, липкая с виду масса. На ней отпечатался четкий след ботинка.
— А-а,— воскликнул я,— отпечатки обуви снимаете на мастике.
Начальник уголовной полиции поднял глаза.
— Как вы догадались? — Моя сообразительность его едва ли не раздосадовала.
— Хильда сказала, что вы взяли мастику.
— Вы совершенно правы,— сказал он.— Но, похоже, я ошибся. Отпечатки не совпадают. У Нильса Лесслера как минимум сорок пятый, а у Лео — максимум сорок первый.
— А у убийцы сорок третий?
Он кивнул.
— След в машине, судя по всему, оставлен ботинками сорок третьего размера.
— Так или иначе, с мастикой вы здорово придумали,— утешил я.
Он посмотрел на меня с презрением.
— Надеюсь, вы не думаете, что я затеял этот эксперимент, только чтобы узнать, какой размер обуви у братьев Лесслер? Во-первых, для этого есть куда более простые способы, а во-вторых, что толку, если б я и установил, что один из них впрямь носит сорок третий. Это ничего не доказывает. Сорок третий носят очень многие.
— Тогда зачем вы это делали?
— Думал увидеть маленький кружочек на правой подметке,— объяснил он.— С канцелярскую кнопку величиной.