Нью-Йорк
Шрифт:
Дом придется продать. Трудно сказать, за какую сумму при таком состоянии рынка, но дом был чертовски хорош. Неплохой капитал. Другое дело – дом в Ньюпорте. Три недели назад он якобы невзначай спросил у Роуз, осталось ли что-нибудь от тех шестисот тысяч долларов, которые он ей выдал.
– Ни цента, Уильям, – ответила она с милой улыбкой. – Вообще-то, мне может понадобиться еще немного.
– Работы не закончены?
– Не совсем. Ты же знаешь этих дизайнеров. Да и строители тоже…
Недостроенный дворец в Ньюпорте. Бог весть, как продавать
Итак, в ближайшие часы без всякой надежды на чудо выяснится, в плюсе он, минусе или на нуле. Он предпочел узнать это сам. Потом, когда все закончится, он поедет домой и скажет Роуз, что они разорены.
Она ничего не знала.
– Заберешь меня в четыре, Джо, – распорядился он, выходя из автомобиля.
Солнце еще светило вовсю, когда Джо снова отворил ему дверь машины. Уильям удобно устроился на заднем сиденье и посмотрел на улицу.
– Прокати меня, Джо. Поедем в Вест-Сайд, – улыбнулся он. – Отвези меня на Риверсайд-драйв.
Он уже давно не ездил к Гудзону. Когда они достигли Семидесятых, он обвел взглядом его широкие воды, которые, наверное, были точно такими же в те давние времена, когда в город прибыли первые Мастеры и ван Дейки. Они видели именно этот пейзаж. Как и индейцы до них.
Это напомнило ему о вампумном поясе. Проклятая штуковина так и была на нем. Совсем запамятовал о ней. Что ж, большой удачи она не принесла. Насколько он понял, после закрытия конторы, продажи всех домов и уплаты всех долгов у него останется тысяч пятьдесят долларов. Все лучше, чем банкротство.
Триста лет накопления семейного капитала пошли прахом. Сгинули напрочь. «Моими стараниями», – подумал Уильям. Он был единственным за все поколения, кому это удалось. Сделав глубокий вдох, он продолжил улыбаться в окно, но хорошего было мало. Тело предательски вздрогнуло. Он поежился от стыда. Неизвестно, сдюжит ли он.
Заметил ли Джо с водительского места его внезапное движение? И ухом не повел, что да. Хороший он парень, Джо. Никогда не задает вопросов. Все у него будет в порядке.
Уильям сидел тихо и смотрел на реку. Он силился не расплакаться. Вскоре они миновали гробницу Гранта.
Им открылось великолепное зрелище. Пусть огромная американская экономика шла ко дну, пусть разорилась Уолл-стрит, но Манхэттен щетинился огромными конструкциями, устремленными в небеса.
Строительство подвесного моста через Гудзон близилось к завершению, и он был не просто велик – колоссален. Рядом с ним даже Бруклинский выглядел скромным.
– Ты ведь никогда не был женат, Джо? – спросил Уильям.
– Нет, сэр.
– Родственники? Родители?
– Оба в могиле, сэр. У меня есть брат в Нью-Джерси.
– Красивый мост, Джо.
– Да, сэр.
– Притормози, когда доедем. Хочу взглянуть.
У входа на мост Мастер надел шляпу, вышел из машины и направился к мосту. Несущие тросы были на месте. Уже сделали пешеходную дорожку и
– Вы молодцы, ребята.
– Спасибо, сэр.
– Мы говорили о вас на днях. – Он отметил, что бригадир не понял, кто это «мы». – Вы здорово опережаете график.
– Так и есть, сэр. Вы…
– Я мистер Мастер, – отчеканил Уильям. – Не проведете меня? С удовольствием посмотрю.
Бригадир на миг замялся, но посмотрел сперва на богатого джентльмена, потом на «роллс-ройс» и, видимо, решил, что лучше не перечить.
– Сюда, сэр, – пригласил он. – Но будьте осторожны.
Стоя на пешеходной дорожке, Уильям устремил взор на север. До чего же могуча, до чего невозмутима река, быстро несущая воды от далеких штатов. До чего возвышенны и в то же время прочны и непоколебимы скалы Палисадов. Посмотрев на юг, он изучил длинную береговую линию Манхэттена, далекие башни Финансового квартала и просторную бухту.
Итак, его семья вернулась к истокам. Только он и река.
Уильям взглянул на воду. Если бросаться, то сейчас. Несколько лет назад какой-то парень на спор прыгнул с Бруклинского моста. Он не выжил. Плевое дело, и не худший способ уйти. Если повезет, большая река безмолвно поглотит его, и он не увидит дальнейшего. Выйти, как подобает джентльмену, из «роллс-ройса» и кануть в небытие. Родные переживут. Без него будет лучше.
Или нет? Чарли останется Чарли. Он обеднеет, но при его образе жизни разницы мало. Но Роуз? Роуз, с ее дурной одержимостью ньюпортским домом, мечтами о мраморных холлах и бог знает, о чем еще? Как она справится с концом его деятельности? Очевидно, плохо. Он покачал головой.
Прыгнуть было не так страшно, как вернуться домой. Но он обязан быть там. Уильям развернулся. Бригадир поспешил к нему, чтобы проводить обратно.
– Вы придете на открытие, мистер Мастер? – учтиво спросил он.
– О, полагаю, что да.
Он не открылся Роуз до позднего вечера. В тот день она была просто красавицей в своем шелковом платье. Надела любимое жемчужное колье-чокер. Хотелось бы ему порадовать ее новостями.
Он ничего не сказал за обедом, при слушателях. Не сказал и потом, когда они сидели в библиотеке у камина, – вдруг она потеряет самообладание и закатит сцену. Он дождался ночи, когда они остались совсем одни.
У Роуз был маленький будуар рядом со спальней. Она отпустила горничную и сидела там в одиночестве, снимая серьги. Уильям встал рядом.
– У меня плохие новости, Роуз, – сказал он.
– Сочувствую, милый.
– Очень плохие. Ты должна приготовиться.
– Я готова, дорогой. Мы потеряли все деньги?
– Да.
– Что-нибудь осталось?
– Может быть. Пятьдесят тысяч долларов. Приблизительно. Конторе конец. Дома придется продать. Включая этот. – Ему пришлось на секунду умолкнуть. Она посмотрела на него и взяла за руку: