Ньюгейтская невеста
Шрифт:
— Постойте, Джемми. Что значит «продырявливает шарнир»?
Джемми вытянул ноги, блеснув бриллиантовыми пряжками.
— Черт возьми, старина, неужели вы ничего не знаете о дуэли на пистолетах?
— Абсолютно ничего. Терпеть не могу пистолеты.
Джемми выглядел смущенным.
— Это значит — простреливает коленную чашечку. — Он содрогнулся. — Убить таким образом невозможно, но боль адская! Это хуже ранения в любое другое место. — Джемми снова вздрогнул. — Я знал одного парня, храброго как лев, отличившегося в Испании при
— Понятно.
— Но я должен предупредить вас, Дик...
— Да?
— На сей раз коленом не обойтись. Джек намерен драться всерьез. Он уже заказал почтовую карету до Дувра, чтобы успеть на послеполуденный пакетбот в Кале.
Даруэнт кивнул. На его лице ничего не отразилось. Подойдя к камину, он оперся локтями о белую мраморную полку, словно задумался.
— Конечно, — пробормотал Джемми, глядя на него из-под полуопущенных век, — вы могли бы отправить письмо с извинением или смыться — еще есть время. Но я не уверен, что это удовлетворит Джека. А если его что-то не удовлетворяет... ну, у противника нет выбора. Слышали бы вы, как он смеялся, когда Шарп упомянул сабли!
Даруэнт оставался неподвижным.
Непредубежденный наблюдатель явственно ощутил бы в тускло освещенной гостиной присутствие Джека Бакстоуна — смеющегося, невозмутимого и неуязвимого.
Джемми заерзал на диване.
— Боюсь, мне пора идти, старина. Какие приготовления вы сделаете к отъезду?
— Погодите, Джемми. — Даруэнт повернулся к нему. — Передайте мои комплименты майору Шарпу и скажите, что я отказываюсь от своего права драться на саблях. Я буду драться на пистолетах с любого расстояния, которое выберет сэр Джон Бакстоун.
Джемми вскочил с дивана.
Скомканный клочок газеты, каким-то образом застрявший под двубортным сюртуком с перламутровыми пуговицами, упал на ковер, но Джемми его не заметил.
— Чертовски беспечно с моей стороны! — воскликнул он. — Забыл упомянуть о расстоянии!
— Я же сказал, что согласен на любое.
— Так не пойдет! Мне нужно ваше одобрение. Тридцать шесть футов — футов, а не шагов, хотя, конечно, мы можем отмерить его и шагами. Вас это удовлетворяет?
— Полностью.
— А у вас имеются пистолеты, старина?
— Нет.
— Тогда Джек принесет свои. Есть возражения?
— Никаких.
— В вашей коляске рано утром мы доберемся в Уимблдон-Коммон меньше чем за полтора часа.
— Тогда встретимся у отеля «Стивене» на Бонд-стрит в половине четвертого. Это все?
— Да.
— Доброй ночи, Джемми.
Кивнув, Джемми шагнул к двери и резко повернулся.
— Не думайте, что мне это по душе! — буркнул он. — Вы сами меня втравили! — Его рука скользнула к крахмальному воротнику. — Я секундант, то есть прямой соучастник. Если вас убьют, для меня это может обернуться пожизненной каторгой.
Даруэнт подошел к стулу возле двери под двумя силуэтами
— Доброй ночи, Джемми.
— Каторжники — отличные парни, — не унимался Джемми. — Мне придется делать все, чтобы доставить им удовольствие, иначе они меня зарежут. — Ужасная перспектива заставила его содрогнуться. — Больше никаких приглашений ни на раут, ни в «Олмакс».
— Доброй ночи, Джемми, — в третий раз сказал Даруэнт.
— Никогда не общаться с леди, не бывать в сельских домах. Не слышать, как герцог Аргайл спрашивает: «Как поживаете, Джемми?» — и как леди Джерси говорит при встрече: «Рада вас видеть!» Нет, черт возьми! Лучше умереть!
— Бедняга. — Даруэнт протянул ему треуголку. — Я знаю, что вы не в силах этому помешать. Доброй ночи.
Джемми взял шляпу и вышел. Даруэнт закрыл за ним дверь и задумчиво уставился в пол, согнув указательный палец правой руки, словно держа его на спусковом крючке пистолета. Заметив скомканный и грязный клочок газеты, выпавший из-под сюртука Джемми, он подобрал его. Это был обрывок сегодняшней «Тайме» с датой и фрагментом статьи, который он не удосужился прочитать. Ощущение чьего-то присутствия, которое обостряли так сильно только две женщины, заставило его обернуться.
В дверях стояла Кэролайн, в голубом атласном платье с белой отделкой. На шее у нее сверкало сапфировое ожерелье под цвет глаз.
— Значит, сегодня вы условились о встрече с Джеком Бакстоуном, — заговорила она.
— Вы слышали разговор?
— Только часть.
Даруэнта охватило дурное предчувствие.
— Надеюсь, вы не станете жаловаться магистрату, чтобы предотвратить дуэль?
— Я бы отдала целое состояние, чтобы ее предотвратить, -не глядя на мужа, тихо отозвалась Кэролайн. — Но раз вы приняли решение, милорд, пусть будет так.
— Благодарю вас, Кэролайн. Мне не позволили навестить Долли, так что я лучше откланяюсь.
— Вы назвали меня по имени!
— Разве? Умоляю простить меня.
Кэролайн развернула серебристо-голубой веер, на сей раз не ради кокетства, а чтобы скрыть лицо.
— Вы не обедали, милорд. Останьтесь пообедать со мной. Правда, я наполовину обещала сопровождать Уилла Элванли в Итальянскую оперу, но, если хотите, я не пойду. — Ее голос дрогнул. — Если я произнесу хоть одно резкое слово, можете убить меня!
— Сделаю это, если вы скажете Долли хоть слово о нашем браке.
— Клянусь богом, я ничего ей не скажу. Оставайтесь пообедать.
— Прошу прощения, но я слишком мало знаком с ядами. К тому же я должен встать в половине четвертого утра. Доброй ночи.
Выходя из гостиной, услышал сдавленный возглас:
— Дик!
Но он не обратил внимания и зашагал вниз по лестнице.
С приходом сумерек и темноты в городе начиналась активная ночная жизнь. Фонари, свечи и газовые рожки один за другим зажигались под пьяные крики и шум.