Нюренберг предостерегает
Шрифт:
Во имя священной памяти миллионов невинных жертв фашистского террора, во имя укрепления мира во всем мире, во имя безопасности народов в будущем — мы предъявляем подсудимым полный и справедливый счет. Это счет всего человечества, счет воли и совести свободолюбивых народов. Пусть свершится правосудие!
Такой же яркой, убедительной была и заключительная речь советского главного обвинителя.
— Моей речью заканчиваются выступления обвинителей. Выступая на этом суде от имени народов Союза Советских Социалистических Республик, я считаю полностью доказанными все обвинения, предъявленные подсудимым. И во имя подлинной любви к человечеству, которой исполнены народы,
Обвинение выполнило свой долг перед высоким судом, перед светлой памятью невинных жертв, перед совестью народов, перед своей собственной совестью.
Да свершится же над фашистскими палачами Суд Народов — суд справедливый и суровый.
Прогрессивные люди всех континентов с большим удовлетворением восприняли выступления главного обвинителя от Советского Союза.
Весьма актуально звучит и сегодня многое из того, что говорилось на Нюрнбергском процессе.
Среди сложных технических вопросов, возникших при организации процесса, не последнее место занял вопрос о языке. Официальными были признаны три языка: русский, английский и французский. Но процесс должен был вестись и на языке, доступном подсудимым, то есть на немецком.
В Нюрнберге впервые применялся синхронный перевод. Подсудимые бились за каждое слово, так как от него зависела их жизнь.
Переводчица Наталья Лебедева вспоминала: «Это был настолько изнуряющий труд, что только молодой организм, да и то с огромным трудом, мог выдержать его. Замечательный переводчик А. Каминкер (к слову, отец Симоны Синьоре), имевший большой опыт работы в Лиге Наций, говорил на одном из заседаний до начала процесса, что это выше человеческих сил — перевод такого трудно воспринимаемого на слух материала со множеством сугубо специальных терминов из области экономики и права, медицины и дипломатии, военной техники и физиологии, да еще в крайне нервной обстановке. Каждый день полтора часа синхронного перевода... На различных съездах и конференциях предельная норма синхронного перевода много меньше -
15 минут. Считается, что за такой срок при таком напряжении мозг отдает всю заключенную в нем энергию, и потом требует восстановления. Но советские переводчики после смены в зале заседаний направлялись не на отдых, а приступали к обработке стенограмм. Требовалось обеспечить аутентичность перевода на четырех рабочих языках, унифицировать терминологию. Работали по 15-16 часов в сутки. Когда я приехала домой, родные не узнавали меня —кожа да кости:
— Ты где была — в Нюрнберге или Освенциме? — спрашивали они».
Советская группа переводчиков состояла из сорока человек, а американская — из более чем шестисот человек, хотя объем работы был примерно одинаков.
На каждом кресле в зале была коробочка с номерами. Всего цифр было пять. Третий номер — русский текст. Одеваешь наушники, ставишь стрелку на третий номер и синхронно слушаешь процесс. Например, англичанин спрашивает подсудимого: «Вы подписывали этот приказ?» Наш переводчик с английского на русский говорит в микрофон: «Вы подписывали этот приказ?». Немец отвечает: «Нет, не подписывал». Наш переводчик с немецкого на русский переводит
В немецкую стенограмму включался текст всех документов на языке их оригинала, даже если они были оглашены прокурором на другом языке.
Кроме блестящих знаний языка синхронный перевод требовал максимального напряжения, так как каждое слово переводчика стенографировалось и записывалось на магнитную ленту. Помимо того, делалась запись на диски, что исключало возможность перемонтировать ленту. От правильности перевода зависел нормальный ход допросов и выступлений на процессе. Советские переводчики успешно справились с обеспечением работы трибунала квалифицированным переводом. Было сделано все, чтобы полностью зафиксировать ход исторического процесса в форме бесспорно неопровержимого документа.
На Нюрнбергском процессе синхронными переводчиками с немецкого языка на русский работали Е. А. Гофман, С. И. Дорофеев, Т. Ю. Соловьева, Е. Е. Стенина (Щемилева), Т. С. Ступникова.
Синхронный перевод с английского языка осуществляли И. М. Ку-лаковская, Э. М. Мамедов, Т. А. Рузская, О. А. Трояновский.
Синхронный перевод с французского вели Н. Л. Еселева, Н. В. Орлова, М. А. Соболева (Бердникова), К. Ф. Стариков, К. В. Цуринев.
Этим людям обязаны советские историки, экономисты, философы, юристы, которые могут изучать документы Нюрнбергского трибунала.
О. А. Трояновский знал несколько иностранных языков. Его рабочее место находилось за судейским столом, обеспечивая контакт советских судей с судьями других государств, вершивших суд в Нюрнберге. Он участвовал во всех закрытых судебных совещаниях.
А. И. Полторак с большой теплотой отзывался о советских переводчиках. Он благодарил Лену Дмитриеву и Нину Орлову, которые на протяжении всего процесса работали с Р. А. Руденко и И. Т. Никитченко. Они своей работой много сделали для установления хороших деловых отношений между руководителями делегаций. По переводу документов большую работу проделали Т. Г. Назарова, Н. Ю. Топуридзе, Г. Н. Цыганова.
Как-то я прочитал в одной из газет воспоминания одного «переводчика» на Нюрнбергском процессе. Не буду называть солидную газету, которая поместила эти воспоминания, а тем более автора этих «воспоминанй». Сплошная чушь! Он пишет, что один наш переводчик сидел за столом, а двое прятались... под ним. Это бред!
Синхронный перевод был организован так: рядом со скамьей подсудимых располагались четыре стеклянные кабины. В них размещались от каждой страны по три переводчика. Каждая группа переводила с трех языков на свой родной — четвертый. И, конечно, никто под столом не прятался.
К тому же автор «воспоминаний» утверждает, что он окончил трехмесячные курсы переводчиков с немецкого языка и его с ходу командировали в Нюрнберг.
В составе делегаций США, Англии и Франции было на службе большое количество русских эмигрантов. Переводчиком во французской делегации был Лев Толстой — внучатый племянник великого писателя. Ему было в то время лет 30-35. Русскую секцию американских переводчиков возглавляла княгиня Татьяна Трубецкая. Они тянулись к нашим переводчикам. По просьбе русских переводчиков из зарубежных делегаций им показали документальный фильм о преступлениях нацистов на советской земле. Волнение зрителей было неописуемым. Они общались с нашими переводчиками и порой помогали, если тем приходилось трудно.