Нюренберг предостерегает
Шрифт:
Приложение
Эйхман «поставил» шесть миллионов евреев
«Я, Вильгельм Хёттль, под присягой показываю:
Мое имя д-р Вильгельм Хёттль, штурмбанфюрер СС (майор СС). До разгрома Германии я занимал должность референта и заместителя начальника секции в VI отделе РСХА.
VI отдел РСХА был так называемым иностранным отделом СД, он занимался разведывательной службой во всех странах земного шара. Он соответствует приблизительно английской Интеллидженс сервис. Секция, в которой я служил, занималась разведывательной службой в Юго-Восточной Европе (на
В конце августа 1944 г. я имел беседу с обер-штурмбанфюрером СС Адольфом Эйхманом, которого я знаю с 1938 г. Беседа состоялась у меня на квартире в Будапеште.
Мне известно, что Эйхман был в то время начальником секции в IV отделе РСХА (гестапо), и, кроме того, ему лично Гиммлером было поручено руководить арестами всех евреев в европейских странах и отправкой их в Германию. Эйхман был тогда весьма удручен тем, что Румыния в те дни вышла из войны. Поэтому он пришел ко мне, чтобы получить информацию относительно обстановки на фронте, которую я ежедневно получал от венгерского военного министерства и от командующего войсками СС в Венгрии. Он выразил свою убежденность в том, что Германия проиграла войну и что для него все потеряно. Он знал, что Объединенные Нации будут рассматривать его как одного из главных военных преступников, так как на его совести миллионы загубленных еврейских жизней.
Я предполагаю, что эта информация, полученная мною от Эйхмана, была правильной, так как из всех лиц, которые имели к этому отношение, он располагал самыми точными сведениями о количестве убитых евреев. Во-первых, он, так сказать, поставлял при помощи своих зондеркоманд евреев в лагеря уничтожения и поэтому точно знал цифры и, во-вторых, в качестве начальника секции IV отдела РСХА, который ведал также еврейским вопросом, он определенно лучше всех знал о количестве евреев, умерщвленных другими способами.
К этому следует добавить, что в этот момент благодаря имевшим место событиям душевное состояние Эйхмана было таково, что в его намерения не входило говорить мне неправду.
Сам я помню подробности этого разговора так отчетливо, потому что этот разговор, по вполне понятным причинам, очень взволновал меня, а также потому, что я еще до разгрома Германии сообщил о нем подробные сведения одному американскому бюро в нейтральной стране, с которым я в это время находился в связи.
Я клянусь, что вышеупомянутые показания я дал добровольно и без принуждения и что вышеупомянутые показания, по моему разумению и совести, соответствуют правде.
Д-р Вильгельм Хёттль».
***
Холокост — самый масштабный в истории человечества геноцид. Он не может превращаться в изложение того, где, когда, сколько человек убито. Это, прежде всего, человеческая трагедия.
Когда речь заходит о Холокосте, я пытаюсь представить, о чем думали в последние минуты жизни эти несчастные. Может, они молились, может, проклинали палачей. А может, обращались к нам, к тем, кто останется жить, чтоб мы никогда, никогда не забыли Холокост.
Тех, кого убивали только за то, что они евреи, уже не вернуть. Но память о них должна жить вечно.
Память — это мы с вами.
...Как-то богатый приятель
— Сима, почему ты не вернулся в архитектуру? Сейчас ты был бы миллионером.
— Ты, как и я, религиозен, — ответил Визенталь. — Мы верим в Бога и в жизнь после смерти. Когда-нибудь мы придем в мир иной и встретим там миллионы евреев, которые погибли в лагерях смерти. Они спросят нас: «А что ты сделал?». Ты ответишь: «Я стал ювелиром». Кто-то ответит: «Я строил дома». А я скажу: «Я не забыл вас».
Мне запала в душу мысль: «Для триумфа зла достаточно равнодушия хорошего человека».
Если что нас и погубит — это наше равнодушие к нашей собственной судьбе.
Мы не должны ни на минуту забывать, что по протоколам судебного процесса, которым мы судим этих людей сегодня, история будет завтра судить нас самих.
Лорд-судья Лоуренс
12
«Последняя линия нацистской обороны»
Так окрестили защитников известные карикатуристы Кукрыниксы.
Все подсудимые получили официальных защитников, которые соответствовали желаниям подсудимых и могли быть допущены для защиты в таком процессе, как Международный военный трибунал.
Трибунал принял все необходимые меры к созданию благоприятных условий для работы защитников. Им было предоставлено добротное жилье, питание, транспорт, выплачивался достаточно высокий гонорар. Адвокат за свой труд получал 3500 рейхсмарок ежемесячно, вплоть до окончания процесса.
Защите была предоставлена «документальная комната» и центр информации, в который передавались все документы, предъявлявшиеся обвинением в качестве доказательств.
Среди защитников многие ранее возглавляли университетские кафедры. Профессоры на процессе были одеты в университетские фиолетовые мантии. Например, доктор Дикс возглавлял при Гитлере ассоциацию германских адвокатов. В Нюрнберге он защищал подсудимого Шахта.
Защиту представляли двадцать семь адвокатов, им помогали пятьдесят четыре помощника и шестьдесят семь секретарей.
Адвокат Хорн, защищавший Риббентропа, взял в помощники зятя подсудимого.
Адвокат Папена Кубушок пригласил в помощники сына Папена. Их примерам следовали и другие защитники. Основная тактика защиты состояла в том, чтобы всеми средствами затягивать процесс в надежде, что в конечном счете им удастся сорвать судебное разбирательство. Они с первого дня процесса ожидали, что союзники перессорятся и процесс будет сорван.
После того как лорд-судья Лоуренс открыл первое заседание процесса, защитник Штамер выступил с большой речью. В ней он пытался доказать, что законность Международного военного трибунала под сомнением, так как отсутствует международный документ, который провозгласил бы агрессию международным преступлением. Раз нет такого документа, значит убийцы миллионов людей неподсудны.
Защита предлагала вызвать экспертов — специалистов в области международного права для установления основания уголовной ответственности подсудимых за действия, которые вменяются им в вину.