Нюрнбергский процесс, Преступления против человечности (том 5)
Шрифт:
Покровский: Мне кажется, что Вы упоминали относительно значительного числа заключенных, умерших от недоедания. Не сумеете ли Вы сказать, как велико общее число этих людей, погибших в лагере от недоедания?
Блаха: Я думаю, что примерно две трети заключенных лагеря страдали сильной формой истощения и по меньшей мере 25 процентов всех умерших в лагере были люди, которые умерли просто от голода. По-немецки это называли "голодным тифом". Кроме того, наиболее распространенной болезнью в лагере являлся туберкулез, который также в основном возникал на этой почве, то есть на почве недоедания. От этой формы туберкулеза особенно
Покровский: Мне кажется, что Вы сказали, отвечая на вопрос моего коллеги, что большинство умерших от истощения составляли русские, французы и итальянцы? Чем Вы объясняете, что именно эта категория заключенных в большом количестве умерла от голода?
Блаха: Это обстояло таким образом, что остальные - немцы, поляки, чехи, которые уже находились длительное время в лагере, имели время, если можно так сказать, в физическом отношении несколько приспособиться к тем условиям, которые существовали в лагере, а русские очень быстро сменялись в лагере. Это же имело место в отношении французов и итальянцев. Кроме того, все эти три нации преимущественно поступали в этот лагерь уже из других лагерей и в очень истощенном состоянии, так что они не могли сопротивляться эпидемии и заболеваниям. Кроме того, немецкие заключенные, польские и некоторые другие, которые работали на военных заводах, имели возможность с 1943 года получать посылки из дома. Это, естественно, не имело места в отношении пленных из Советского Союза, Франции и Италии.
Покровский: Не можете ли Вы ответить на вопрос о том, что видели Розенберг, Кальтенбруннер, Заукель и Функ, когда они бывали в лагере Дахау? Не известно ли Вам, что им показывали в этом лагере?
Блаха: Я не имел возможности следить за этими посещениями. Такие случаи, когда можно было видеть из окна этих посетителей и наблюдать, куда они пошли, были очень редкими. Я имел редкую возможность присутствовать при посещениях Гиммлера, обергруппенфюрера Поля и один раз присутствовал при посещении гаулейтера Гислера, когда им показывали опыты или отдельных пациентов в госпитале. Об остальных посещениях я не имею представления, то есть я не могу сказать, что они там видели и что делали.
Покровский: Может быть, были у Вас случаи наблюдать, как долго находились в лагере эти люди? Носили ли их посещения характер краткого визита на несколько минут или они задерживались там больше - я имею в виду Розенбарга, Кальтенбруннера, Заукеля и Функа?
Блаха: Это происходило самым различным образом. Некоторые посещения длились только полчаса, а некоторые посещения - по три часа. Это мы всегда могли хорошо наблюдать, так как в это время нельзя было работать, в это время не раздавали также пищу, и мы не могли даже заниматься своими делами в госпитале и должны были всегда ждать, пока нам не будет дан сигнал о том, что визит окончен и посетители покинули лагерь. По другим признакам я не мог бы судить о длительности этих посещений в отдельных случаях.
Покровский: Не припоминаете ли Вы, посещения Кальтенбруннера, Розенберга, Функа и Заукеля, если определить по тому признаку, который Вы сейчас назвали, носили только кратковременный характер или эти лица задерживались там на несколько часов? Вы поняли этот вопрос?
Блаха: К сожалению, я не могу ответить на этот вопрос. Я уже сказал, что посещения лагеря происходили так часто, что сейчас нельзя восстановить
Покровский: Благодарю Вас. У меня больше нет вопросов к этому свидетелю на данной стадии процесса.
Дюбост: Вы упомянули об эшелоне с французскими заключенными из Компьена, из которых только 1200 человек приехали живыми. Были ли еще другие?
Блаха: Да. Приходили эшелоны из Бордо, Лиона и Компьена. Все это имело место в первой половине 1944 года.
Дюбост: Во всех ли эшелонах были одинаковые условия?
Блаха: Условия были такими же либо похожими.
Дюбост: Каждый раз по прибытии Вы констатировали, что было много жертв?
Блаха: Да.
Дюбост: Какие были причины их гибели?
Блаха: Причины их гибели состояли в том, что людей запихивали в огромных количествах в вагон, затем закрывали, и они находились там в течение многих дней без пищи и воды. Обычно они либо умирали от голода, либо задыхались. Оставшиеся в живых поступали в большом количестве в госпиталь лагеря, где большая часть из них также умирала от различных осложнений или заболеваний.
Дюбост: Вскрывали Вы тех, кто умирал во время переезда?
Блаха: Да. Я должен был обследовать все трупы, но не мог выявить следов каких-либо насилий. Кроме того, я обследовал полностью десять трупов и подверг их вскрытию, составив специальный протокол, который я затем послал в Берлин. Все эти люди умерли от удушья. Я мог установить также во время этого обследования, что это были выдающиеся люди Франции. Это я мог узнать по документам, а также по мундирам. Это были старшие французские офицеры, депутаты, священники, а также состоятельные люди, которых оторвали от обычной гражданской жизни, посадили в вагоны и послали в Дахау.
Дюбост: После доклада, который Вы передали в Берлин, условия, в которых осуществлялись перевозки, остались прежними или нет?
Блаха: Как и всегда, ничего не последовало. Всегда писались большие донесения, но условия отнюдь не улучшались...
Дюбост: Вы показали, что многочисленные посетители - немецкие офицеры, студенты, политические деятели Германии - много раз бывали в лагере. Можете ли Вы сказать, что простые рабочие, крестьяне знали о том, что происходило в Дахау?
Блаха: По-моему, люди из местности вокруг Мюнхена должны были все это знать, так как заключенные ежедневно посылались в различные предприятия как в сам Мюнхен, так и в его окрестности, и на работе очень часто соприкасались с гражданскими рабочими этой местности.
Кроме того, на плантации и на военные заводы приходили многие поставщики и заказчики, которые видели все, что делали с заключенными и как они выглядели.
Дюбост: Можете ли Вы сказать, каким образом обращались с французами?
Блаха: Если я говорил, что хуже всего обращались с русскими, то после русских заключенных самому дурному обращению подвергались французы. Существовало различие в обращении с отдельными людьми. Люди, принадлежавшие к категории "Мрак и туман", а также выдающиеся политические деятели и деятели умственного труда подвергались особому обращению. Это имело место в обращении с представителями всех наций, иным было также обращение с рабочими и крестьянами.