Нюрнбергский процесс, сборник документов (Приложения)

Борисов Алексей Николаевич

«В результате нашего обследования мы находим, что Рудольф Гесс страдает истерией, характеризующейся частичной потерей памяти. Характер этой потери памяти таков, что она никоим образом не помешает ему понимать ход следствия, но она помешает ему отвечать на вопросы, касающиеся его прошлого, и в связи с этим может помешать ему защищаться».

Если мы теперь перейдем к третьему отчету, подписанному советскими врачами, то мы увидим в конце первой страницы того экземпляра, который имеется у меня, что начиная со слов: «С психической точки зрения, — этот отрывок, по-моему, представляет интерес, — Гесс вполне вменяем. Он знает, что находится в тюрьме в Нюрнберге и что он обвиняется как военный преступник, читал и, как он сам сказал, знаком с предъявленными ему обвинениями. Он отвечает на вопросы быстро

и по существу. Его речь связная. Его мысли сформулированы точно и правильно и им способствуют умеренно эмоциональные жесты. Кроме того, не обнаружено никаких явлений, показывающих на паралогизм. Следует также здесь заметить, что нынешнее психическое обследование, которое было проведено лейтенантом Джильбертом [204] , доктором медицины, показывает, что умственные способности Гесса нормальны и в некоторых случаях превышают средний уровень, его движения естественны и непринужденны».

204

Дж. М. Джильберт с 20 октября 1945 г. в качестве тюремного психиатра наблюдал подсудимых в Нюрнбергской тюрьме и на основании своих наблюдений опубликовал книгу под названием «Нюрнбергский дневник».

В записи от 30 ноября Джильберт, в частности, отмечает, что когда он после вечернего заседания Трибунала, где обсуждался вопрос о вменяемости Гесса, зашел к нему в тюремную камеру, «память его (Гесса) была в полном порядке, и он был в состоянии отвечать на вопросы о его заключении, полете в Англию, своей роли в партии и даже о своей юности».

Теперь, если разрешите, я перейду к следующему отчету, простите, к тому отчету, который подписан тремя советскими врачами и профессором Дэле из Парижа 16 октября. Это — последний отчет, который я имею. В 3-ем абзаце отчета говорится:

«В настоящее время он не может быть признан душевнобольным в строгом смысле этого слова. Потеря памяти не мешает ему понимать, что происходит вокруг него, но она будет мешать его способности вести защиту и понимать прошлое, которое будет представлено в качестве фактических данных».

Так как это не имеет большого значения для объяснения причин и характера потери памяти, я только кратко, без цитат, остановлюсь на советском отчете от 17 ноября под §§1, 2 и 3 в конце отчета. Я хочу напомнить Трибуналу, что все эти отчеты сходятся в том, что Гесс не страдает никакой формой сумасшествия.

При данных обстоятельствах и по английскому праву — я хочу, чтобы Трибунал обратил на это внимание, — решение вопроса, способен ли подсудимый отвечать на предъявленные обвинения, обычно сводится к тому — душевнобольной ли подсудимый или нет? Срок, который необходим для разрешения этого вопроса, назначается во время начала обсуждения, а не ранее. Были высказаны различные мнения относительно того, кем должно быть доказано состояние безумия обвиняемого. Однако более логичное и более поздно высказанное мнение признает, что сам обвиняемый должен показать свое безумие, потому что всегда предполагается, что человек нормален, пока не будет доказано обратное.

Если вы разрешите, я сошлюсь на одно дело, которое, как мне кажется, если суд позволит мне сослаться на свои воспоминания, суд учтет в связи с формулировкой обсуждаемого нами сегодня вопроса. Это дело Притчарда из отчетов Кэррингтона и Пайна, на которое ссылается Арчболд и которое упоминается на 147 стр. издания 1943 года.

Обвиняемый, который был предан суду по обвинению в совершении преступления, казался глухим, немым, душевнобольным. Барон Алдерсон представил на решение суда три вопроса, предложив каждый вопрос рассмотреть отдельно: 1) симулировал ли обвиняемый немоту или под воздействием божественных сил он действительно нем, во-вторых, может ли он участвовать в разборе дела и, в-третьих, является ли он душевнобольным или нет. По последнему вопросу суду было предложено рассмотреть вопрос о том, находятся ли умственные способности подсудимого в таком состоянии, чтобы он мог следить за ходом следствия и правильно защищаться, возражать суду, отдельным членам суда и вникать в детали следствия. Барон Алдерсон указал суду на то, что в случае, если не представится возможным доводить до понимания подсудимого детали представляемых доказательств так, чтобы он мог правильно строить на этом свою защиту, подсудимого следует признать душевнобольным.

Я хочу подчеркнуть Трибуналу, что слова, процитированные мной из этой книги, а именно: «Понимать

ход судебного следствия с тем, чтобы правильно защищаться», подчеркивают, что единственное время, которое следует принимать во внимание, это то время, когда идет следствие, и подсудимый понимает в это время то, что происходит, выставляемые против него обвинения и представляемые по этому поводу доказательства.

Председатель: И в это время не ссылается на свою память.

Файф: Да. Я вполне согласен с вами, ваша честь, — и не ссылается на свою память. В истории английского права, насколько я знаю, никогда не считалось препятствием судить или наказывать лицо то обстоятельство, что лицо, которое понимает предъявленные ему обвинения и доказательства, забыло то, что происходило в момент совершения им преступления. Этот вопрос, конечно, совершенно иного характера и его не следует разбирать в связи с этими отчетами и ходатайствами по поводу состояния психики обвиняемого во время совершения им преступлений. Что касается душевного состояния обвиняемого и характера совершенных им преступлений, то никто не утверждает, что он был ненормален во время совершения действий и что преступления его были анормального порядка, и подобное заявление не подходит к настоящему делу.

Председатель: Он может ссылаться, мне кажется, на потерю памяти как на составную часть своей защиты.

Файф: Конечно, ваша честь.

Председатель: Он может сказать: «Я обеспечил бы более полноценную защиту, если бы был в состоянии вспомнить, что тогда имело место».

Файф: Конечно, ваша честь. Если члены Трибунала разрешат мне привести небольшой пример из моей практики (хотя, наверное, они часто встречались с такими случаями, в особенности в английских судах), когда, например, после автомобильной катастрофы человек обвиняется в убийстве или нанесении серьезных телесных повреждений, обвиняемый часто говорит, что в результате этой катастрофы он плохо помнит, что происходило в момент катастрофы. Никогда никто не утверждал и никогда не случалось, что это может помешать преданию его уголовному суду.

Я надеюсь, что не слишком много времени занял у Трибунала, но я считал полезным сослаться на некоторые примеры английского права, насколько я их понимаю.

Биддл: Если я вас правильно понял, в деле Причарда одной из задач было установить, имеет ли подсудимый возможность правильно вести защиту?

Файф: С глубочайшим уважением зачту следующие слова врачебного заключения. Там говорится:

«В случае, если подсудимый достаточно вменяем для того, чтобы следить за ходом ведения процесса и обеспечить себе необходимую защиту...»

Биддл: Не разъясните ли вы, может ли обвиняемый обеспечить необходимую защиту по правилам ведения судопроизводства, принимая во внимание тот факт, который, я надеюсь, вы не оспариваете, что, несмотря на отсутствие ненормальности, — я цитирую:

«Он не понимает, вернее, его амнезия не мешает ему воспринимать окружающее, но она не позволит ему вести должным образом свою защиту и воспроизвести в памяти детали прошлого»

Файф: Насколько я понимаю, — нет. Это входит в его защиту. Возможно, он будет говорить, что он не помнит ничего о прошлом. И он мог бы добавить, что по его поведению и по совершенным им действиям, которые нельзя отразить, вряд ли можно считать, что это было совершено им. Ему остается защищать себя именно таким образом. Я считаю, что именно этими доводами он и должен воспользоваться.

Биддл: Но если даже мы предположим, что потеря памяти полная и что он ничего не помнит, что произошло до привлечения его к ответственности, хотя разбирается во всем ходе процесса, то считаете ли вы, что его надо судить?

Файф: Да, я считаю, что его надо судить. Я говорю это на вполне законном основании. Я, конечно, не рассматривал, и Трибунал, очевидно, оценит это, степени потери памяти именно в данном случае, потому что я ставлю себе целью представить этот вопрос на рассмотрение Трибунала. Я только хотел изложить Трибуналу то законное основание, на котором основывается это ходатайство. Поэтому я охотно принимаю тот крайний случай, о котором говорил почтенный американский судья.