o bdf4013bc3250c39
Шрифт:
– На учет вставать? – спросил он и, как ей показалось, подмигнул.
– Ошибаетесь, - сухо отрезала Зина и отвернулась.
– Да ты не бойся, - не унимался тот, видимо, не поверив девушке. – Это
ничего. Совсем не больно. Поставят, будешь раз в месяц приходить и
отмечаться, что вроде как трезвая. Я вот каждый месяц хожу. Потерплю
денька три до прихода, отмечусь – и опять загулял. Красота! Врач даже и не
59
подозревает, что его водят за
если хочешь вот, я подожду тебя, отметим вместе этот факт, а?
– Какой такой факт? – гневно блеснула глазами Зина.
– Ну как какой? Факт приписки к нашему сообществу. Теперь ты самый
заправский, всамделишный алкоголик.
– Да как вы смеете! – выпалила Зина и вскочила с банкетки. – Незнакомому
человеку!..
– Да будет тебе! Я таких незнакомых за версту вижу. И чего ерепенишься-то?
Спасибо сказала бы. Я бы тебя подучил, что и когда говорить врачу…
Но Зина уже не слышала его и стремглав летела к регистратуре. Задыхаясь от
гнева, она рассказала о произошедшем дежурившему на входе милиционеру.
– Опять Чебыкин колобродит! – покачала тот головой и встал. – Вы не
волнуйтесь, подождите в регистратуре, я сейчас все улажу. Мария
Викторовна, пусть девушка у вас побудет пока, - и он направился к пятому
кабинету.
Зина вошла в регистратура и встала за дверью. Вскоре послышалась возня в
коридоре и приближающиеся голоса.
– Да ничего я не говорил такого! – громко доказывал Чебыкин. – Просто совет
хотел дельный дать. Подумаешь, обидчивая какая! Краля неписаная! Узнает
еще, как опытными людьми пренебрегать!..
– Выходи побыстрее! – подталкивал его милиционер. – Всем уже плешь
проел!
– Могу и не ходить! Могу не ходить, - радостно частил Чебыкин. – Сами же
велите являться. Мне-то что…
60
– Выходи! – милиционера подтолкнул Чебыкина к выходу, распахнул дверь и
мягко выпроводил его на улицу. – Придешь завтра с утра. Доктора я
предупрежу.
– Делать мне разве нечего? Таскаться сюда каждый день! – голосил Чебыкин.
– Не придешь сам – участковый приведет. На сегодня свободен! – отрезал
милиционер и захлопнул дверь.
Он подошел к регистратуре и сказал Зине:
– Проходите, девушка, скоро, кажется, ваша очередь.
Зина поблагодарила и пошла к кабинету. Из него вышел тот, кто был перед
Чебыкиным, и девушка робко переступила порог:
– Разрешите?
– Входите!
Старичок-доктор пригласил Зину садиться. Она некоторое
зная, с чего начать, а потом ее прорвало. И в течение получаса она
рассказывала доктору обо всем, что наболело в душе, что усиленно искало
выхода и, увы, не находило его.
– Его надо определять в ЛТП, - выслушав Зину, сказал доктор. – Возьметесь
за оформление бумаг?
– Но каких? Я ничего не знаю, - ответила Зина.
– Я вам все расскажу, - улыбнулся доктор.
Через час, успокоенная и обнадеженная доктором, Зина возвращалась домой.
Но время от времени воспоминание о грязном мужичонке на банкетке в
диспансере почему-то смущало и тревожило ее. Зина, наученная книгами,
привыкла в каждом почти явлении видеть предзнаменования и символы, и
теперь никак не могла понять значение этого образа. Но за последующими
61
хлопотами и собиранием справок на отцовской работе этот образ постепенно
поблек, а потом и вовсе исчез.
Через два месяца усилиями Зины отца определили в лечебно-трудовой
профилакторий, и они с матерью вздохнули облегченно. Перед отъездом отец
бранился на дочь:
– У, стерва! Отца родного сгнобила, тварь! Погоди еще, отольется тебе! – но
на Зину эти угрозы не производили ровно никакого впечатления, тем более
что отец был на редкость трезвым, а значит, совершенно безопасным.
Мать, правда, тоже немного сердилась на дочь, дулась на нее и то и дело
попрекала, но, привыкнув к спокойной жизни, мало-помалу простила ей.
Весной Зина успешно окончила школу, а летом легко поступила в
педагогический институт. А когда она уверенно сдала первую сессию,
пришла новая радость: в отстроенном на окраине села девятиэтажном доме
им дали просторную двухкомнатную квартиру. Впрочем, это уже было и не
село вовсе, а новый район столицы. Быстро собрали и перевезли нехитрые
пожитки. Зина добавила свою первую стипендию, и новую квартиру
обставили скромно, но уютно. До возвращения отца оставалось еще больше
года, и мать с дочерью наслаждались тишиной и покоем.
Через два месяца пришло известие, по-разному воспринятое в семье. Во
время погрузки лесоматериалов на баржу из-за нарушения бригадиром
техники безопасности погиб отец: слабо закрепленные стропы лопнули, и
огромные бревна, падая с пятиметровой высоты, погребли под собой
такелажника Гвоздева. Дежуривший на погрузке врач, проведя первичный
осмотр, только сокрушенно вздохнул и беспомощно развел руками.