o bdf4013bc3250c39
Шрифт:
нежно спросила она, чмокнув мать в щеку.
– Твое дело, конечно, но здоровьишко-то мое не вечное. Внучат бы
понянчить.
65
– Я гарантирую тебе еще несколько десятилетий полноценной жизни, дай
только начать работать, - успокоила ее Зина.
– А за внучатами дело не станет.
Если ты так настаиваешь, в ближайшие пять, - она призадумалась, - нет, семь
лет я подарю тебе очаровательного пупсика. Будешь его купать, пеленать, тетешкать. К
вполне серьезно добавила она.
Зина, в отличие от многих ее однокурсниц, ни с кем не дружила, хотя ей
пошел уже двадцать второй год. В то время когда подружки отправлялись на
танцы или в кафе, она предпочитала посидеть в библиотеке и просмотреть
две-три полезные книжки. Она и впрямь никого еще не любила, а
многочисленные заискивания и даже откровенные намеки сокурсников (Зина
и вправду была миленькой) она спокойно игнорировала, не закатывая истерик
и не впадая в морализаторство. Просто отвечала очередному искателю двумя-
тремя вескими фразами, и у того раз и навсегда пропадало всякое желание
возобновлять свои амурные поползновения. Это отнюдь не означало, что ей
вообще никто не нравился. Но Володя Калугин, учившийся на курс старше
нее, в прошлом году окончил институт, работал учителем в подмосковном
Одинцове и, судя по слухам, счастливо женился и уже стал отцом.
Так что все свое свободное время Зина уделяла учебе: пропадала в
библиотеках, делала выписки, вчерне набрасывала дипломную работу. К тому
времени она успела полюбить произведения Андрея Белого и Федора
Сологуба и захотела заниматься изучением их творчества. Ее научным
руководителем был историк русского Fin de si`ecle,5 знаток Серебряного века, заведующий кафедрой теории литературы профессор Константин Генрихович
Швец, и Зина с увлечением взялась за предложенную им тему: «Поэтика грез
и сновидений в прозе Федора Сологуба». Зина составила план, содержание
5 Fin de si`ecle (фр. «конец века») — обозначение периода 1890—1910 годов в
истории европейской культуры. В России более известно как Серебряный век.
66
глав, сделала выводы, написала заключение и представила эти наброски
Константину Генриховичу. Тот одобрил, и девушка, окрыленная первым
успехом, начала работать.
Сдав последнюю сессию в конце января, она уже закончила черновой вариант
дипломной работы и отдала рукопись знакомой машинистке. Константин
Генрихович просмотрел машинопись и одобрил основные положения работы.
Посоветовал включить несколько цитат из трех-четырех публикаций.
–
концу марта вы мне сдадите окончательный вариант диплома, чтобы за
оставшиеся до защиты два месяца я смог внимательно его прочитать и
подкорректировать недочеты, если таковые будут. Впрочем, ничуть не
сомневаюсь, что если они и будут, то очень незначительные. Успеха!
Защитилась она с блеском, и даже оппоненты вынуждены были поставить ей
«отлично». Константин Генрихович по своим связям добился того, что
дипломная работа выпускницы Гвоздевой была опубликована в солидном
научном журнале.
– Ну что, голубушка, вам прямая дорога в науку, - сказал Зине руководитель, поздравляя ее. – Хотите?
От волнения Зина не знала, что и сказать. Она густо покраснела и не сводила
с него восхищенных глаз.
– Задумайтесь хорошенько, - продолжал Константин Генрихович. – Я
попытаюсь пробить место на кафедре. Станете ассистентом, преподавателем.
Защитите кандидатскую, будете старшим преподавателем. А там и до
докторской недалеко. Интересная научная карьера вам обеспечена.
Соглашайтесь, - добавил он и пристально посмотрел ей в глаза.
– Н-н-не знаю… Все неожиданно как-то, - едва выдавила Зина и растерянно
повела плечами. – Тут не может быть случайности. Что из того, что мой
67
диплом так всем понравился? Может, дальнейшие работы и не получатся
совсем?
– От случая в нашем деле и правда, многое зависит, - подтвердил Константин
Генрихович. – Но почему вы думаете, что впредь у вас никогда не будет таких
счастливых, богодухновенных случайностей? И к тому же не стоит забывать
Пушкина: «Случай – бог-изобретатель». Каждая работа – такое вот
изобретательство, интересное, неожиданное. С опытом каждая последующая
работа будет писаться легче, увереннее…
– Однако тот же Пушкин добавил: «Опыт – сын ошибок трудных», - съязвила
Зина.
– Ловко, - рассмеялся Константин Генрихович. – Сдаюсь. Судя по тому, что
классики у вас в крови, что вы ими, можно сказать, так и брызжете и жизни
своей без них не представляете, смею заключить, что вы согласны?
– А что? Может, и соглашусь! – неожиданно даже для самой себя ответила
Зина.
– Вот и славно! – обрадовался Константин Генрихович. – Поверьте, школа –
это, конечно, хорошо, это благое дело, - затараторил он, пытаясь
окончательно убедить девушку. – Но через два-три года, поверьте, вы