О чем молчат ангелы
Шрифт:
— Нет, — сказала я в тот же момент, как Патч сказал:
— Да.
Внезапно Риксон шутя набросился на Патча, и они вдвоем повалились на пол, катаясь и избивая друг друга. Слышался охрипший смех, звук ударов и треск ткани, и внезапно я увидела голую спину Патча. Ее пересекали два толстых шрама. Они начинались в районе почек и сходились у лопаток, образуя перевернутую букву «V». Шрамы были такими огромными, что я застыла в ужасе.
— Эй, слезь с меня, — проревел Риксон.
Патч слез с него, и, когда он встал на ноги, порванная рубашка
— Отдай мне свою рубашку, — сказал он Риксону.
Риксон подмигнул мне.
— Как думаешь, Нора, дадим мы ему рубашку?
Патч опять набросился на него, и руки Риксона уперлись в его плечи.
— Полегче, — сказал он, отступая.
Он снял толстовку и протянул ее Патчу, оставшись в одной белой майке.
Когда Патч надевал толстовку, его пресс напрягся, и я ощутила, как что-то легкое порхает у меня в животе.
— Он уже тебе рассказывал, как получил свое прозвище? — повернулся ко мне Риксон.
— Что, простите?
— Перед тем как нашего друга Патча заинтересовал бильярд, парниша увлекался ирландскими кулачными боями. И не слишком успешно. — Риксон покачал головой. — Честно говоря, он был прямо-таки жалок. Я много ночей провел, пытаясь залатать его раны, и скоро все начали называть его Патч. Я говорил ему бросить это дело, но он не слушал.
Патч поймал мой взгляд и улыбнулся, как боец-победитель. Эта усмешка и без того была пугающей, но за кажущейся грубостью скрывался намек на желание. На самом деле, даже больше, чем намек. Вся симфония желаний.
Патч кивнул в сторону ступенек и подал мне руку.
— Давай уйдем отсюда, — сказал он.
— Куда мы поедем? — спросила я, чувствуя, как внутри все дрожит.
— Увидишь.
Уже на ступенях меня догнал голос Риксона:
— Удачи тебе с ним, дорогуша!
Глава восемнадцатая
На обратной дороге Патч выбрал выезд в сторону Топшема и припарковался у старой топшемской бумажной фабрики на берегу реки Андроскоггин. Когда-то на этой фабрике делали из целлюлозы бумагу. Теперь же большая табличка на торце здания гласила «Пивоварня „Морской волк“». Река, широкая и бурная, текла среди подпирающих небо вековых деревьев.
На нас уже опустилась ночь, а дождь все не утихал. Мне нужно было вернуться домой раньше мамы, я ведь не могла сказать ей, что была на свидании… потому что, если честно, Патч был не из тех мальчиков, которые нравятся мамам. Скорее из тех, из-за которых меняют замки в доме.
— Мы можем взять еду на вынос? — спросила я.
— Особые пожелания?
Патч открыл дверь со стороны водителя.
— Сэндвич с индейкой. Без огурцов. А, да, и без майонеза.
Я была уверена, что заработала одну из тех улыбок, которые скрываются у него в уголках губ. Кажется, я зарабатывала их пачками. Но в этот раз мне было непонятно, что такого забавного я сказала.
— Посмотрим, что я смогу сделать, — сказал он, выходя из машины.
Патч
Если бы я была Патчем и хотела спрятать что-то очень важное, я не стала бы держать это в своей комнате или в школьном шкафчике, даже в рюкзаке, ведь все это могут обыскать или отобрать. Я бы спрятала это в своем сияющем черном джипе с мудреной охранной системой.
Расстегнув ремень безопасности, я покопалась в куче учебников у себя под ногами, чувствуя, как мои губы изогнулись в таинственной улыбке при мысли о том, что я могу обнаружить какой-нибудь секрет Патча. Я не ожидала ничего определенного; меня вполне устроил бы, к примеру, код от его шкафчика. Приподнимая носком балетки школьные бумаги, разбросанные по дну джипа, я нашла старый освежитель воздуха с запахом хвои, диск «AC/DC» «Дорога в ад», огрызки карандашей и чек из супермаркета от 10:18 сегодняшнего дня. Ничего особо удивительного, ничего изобличающего.
Я открыла бардачок, просмотрела инструкцию и остальные документы. В глубине что-то блеснуло, и мои пальцы нащупали металл. Вытащив то, что оказалось фонарем, я включила его, но ничего не произошло. Мне показалось, что он какой-то чересчур легкий, и, отвернув дно, я убедилась, что батареек в нем нет. «Зачем Патчу хранить в бардачке неработающий фонарь?» — последнее, о чем я успела подумать, прежде чем мой взгляд уткнулся в пятно цвета ржавчины, засохшее на одном конце фонаря. Кровь.
Очень осторожно я положила фонарь обратно и закрыла бардачок, говоря себе, что пятну крови есть множество объяснений. Фонарь могли держать пораненной рукой, им могли отталкивать мертвое животное к краю дороги… или с силой бить по телу, пока не порвалась кожа.
На этой мысли я подскочила, а сердце забилось с бешеной скоростью. Патч солгал. Он напал на Марси. Отвез меня домой в среду, сменил мотоцикл на джип и выследил ее. Или, может, их пути просто где-то пересеклись, и он действовал непреднамеренно. В любом случае Марси пострадала, и виновен в этом был Патч.
Умом я понимала, что делаю поспешные выводы, обвиняя Патча, но ставки были слишком высоки, чтобы медлить и все обдумывать.
У Патча пугающее прошлое и множество, множество тайн. Если жестокое и бессмысленное насилие — одна из них, опасно и дальше находиться с ним наедине.
Горизонт осветила далекая вспышка молнии. Патч вышел из ресторана и перебежал стоянку, неся в одной руке коричневый пакет, а в другой — две бутылки газировки. Обежав джип вокруг, он нырнул на водительское сиденье, снял бейсбольную кепку и стряхнул капли дождя с растрепанных темных кудрей.
— Сэндвич с индейкой, без майонеза и огурцов, и вода, чтобы его запить.
— Это ты напал на Марси Миллар? — тихо спросила я. — Мне нужна правда… отвечай.
Патч отвел от губ бутылку «7UP».