О детях и прочей нечисти

Кикиморра Аноним

Фотографа приходится выволакивать под руки и отпаивать подоспевшим чаем.

– - Так-то, дурацкие вопросы Хотон-хон задавать, -- невозмутимо замечает матушка, не двинувшаяся с места.

– - Продолжим, -- стиснув зубы произносит странник и жмёт что-то в органайзере.
– - Какую вы предпочитаете обувь?

– - На низком каблуке!
– - выпаливаю я заготовленный ответ. Это, может, и не всегда правда, но я хорошо себе представляю, какое влияние мои слова сейчас окажут на количество сломанных ног в этом сезоне. По муданжским мостовым лучше всего ходить в турботах с металлическими носами, а в межсезонье -- в ластах.

Странники

продолжают расспрашивать меня обо всех подробностях личной и общественной жизни почти до обеда, и если бы не матушка, я бы, наверное, не ушла живой. Она, оказывается, умеет веско высказаться, так что даже мне иногда страшновато становится, а уж посторонним людям, не знающим, какая она обычно милая и добрая, наверняка всерьёз жутко. Меня удивляет, как она не боится пустить о себе какие-нибудь неприятные слухи, но, видимо, уповает на то, что до её деревни они всё равно не дойдут, а в столице матери Императора бояться нечего.

Тирбиш возвращается с прогулки с Алэком, мелкий тут же требует моего внимания, а мне приходится отвечать на сотни вопросов про то, кто, как и чем занимается с юным князем, какие ему читают книжки, покупают игрушки, поют песни и так далее. Поскольку основной корпус детских текстов в моей голове -- на моём родном языке, приходится тут же мучительно переводить и пересказывать, что я там внушаю будущему Императору на своём наречии, которое, по выражению матушки, "звучит как пряжа".

Я уже начинаю прикидывать, как бы это так выставить господ странников, чтобы они и правда выставились, и не позвать ли мне для этой цели охрану, когда проблема решается сама собой.

Посреди гостиной вырастает столб зелёного пламени, и из него величественно выступает Ирлик, слегка задевая головным убором потолок, не рассчитанный на рост бога.

– - Лиза, -- деловито начинает он, игнорируя остальных. Костёр мгновенно гаснет, не оставив по себе никакого следа.
– - Ну как там дела в Совете? Удалось их уговорить?

– - Ну, Ирлик, солнце, я-то почём знаю? Азамат с утра туда ушёл, а я тут занята была. Ты бы заглянул к нему сам, он будет очень рад тебя видеть.

– - Ты думаешь?
– - с сомнением произносит Ирлик.
– - Мне казалось он последнее время от меня не в восторге.

– - Да нет, что ты!
– - заверяю я.
– - Просто тут столько всего навалилось, дети, работа, сам понимаешь... Зайди к нему, побеседуй. Я уверена, он с гораздо большим удовольствием обсудит этот проект с тобой, чем будет через меня передавать по испорченному телефону.

– - Тоже верно, -- соглашается рассудительный Ирлик.
– - Ну тогда до встречи.

И снова скрывается в огне.

Странники пару минут сидят, приросшие к стульям, медленно переводя взгляд с меня на то место, где только что стоял Ирлик.

– - Чего расселись?
– - гостеприимно спрашивает матушка.
– - Видите, у Хотон-хон дела поважнее есть, чем вас развлекать! Смотрите, как бы бог не прогневался, что вы свой нос суёте.

Они исчезают через доли секунды. Мы с матушкой переглядываемся и принимаемся хохотать, от души и до слёз.

После обеда, на котором Азамат не присутствует, на меня наваливается работа. Сначала несколько плановых пациентов по записи, а потом ещё приходится спасать одного из земных врачей, у которого внезапно открылась аллергия на какую-то местную пряность. Хорошо, что я случилась в Доме Целителей в этот момент,

да ещё и вместе с Киром, потому что изо всех земных специалистов только у меня и у самого больного есть хирургический сертификат, а у мужика отёк Квинке полностью перекрыл дыхательные пути, орально трубку не просунешь. Антигистамины он сам себе ввести успел, но пока они подействуют, можно и задохнуться. Конечно, при нынешних инструментах эту операцию может сделать любой обыватель после школьного курса первой помощи, но на Кира она почему-то произвела неизгладимое впечатление, он долго меня расспрашивал, что к чему и в итоге ушёл тренироваться на поросячьих тушках, так что на ужин у нас образовалась печёная свинина.

– - Чудесный запах, -- отмечает Азамат, входя и присаживаясь к столу.
– - Мы что-то отмечаем?

– - Если мне не изменяет нюх, ты уже начал, -- хмыкаю, радуясь, что матушка ушла почивать час назад.
– - Я так понимаю, тебе удалось прободать Старейшин?

– - Совершенно верно, -- кивает Азамат и поясняет, забыв переключиться с дворцового канцелярита на человеческий язык.
– - Проект подписан и ожидает только подтверждения с другой стороны, чтобы стать законом. Как только мы получим от хозяев леса письменное обязательство подчиняться человеческому уголовному законодательству, автоматически войдут в силу санкции за убийство и лишение свободы, соответствующие аналогичным применительно к людям, то есть, законодательно хозяева леса приравниваются к человеческим существам.

– - А как же они-то бумагу напишут? Они ведь и говорят с трудом!
– - замечает Кир.

– - Об этом Ирлик-хон обещал позаботиться, -- довольно улыбается Азамат.
– - Он ко мне заходил в обед, представляешь? Мы это всё обсудили, ну и выпили за успех предприятия немного... Потом просто разговорились. Он ведь любит логику, вот я ему и предложил проанализировать некоторые статьи муданжского законодательства применительно к разным ситуациям. Знаешь, он ведь очень умный. Схватывает на лету тонкости, которых люди после нескольких лет работы в теме не улавливают. В общем, у меня был чрезвычайно плодотворный день.

– - Убедился, что Ирлик не только ко мне и ради меня приходит?
– - интересуюсь я.

– - Да уж, пожалуй, -- миролюбиво соглашается Азамат.
– - Похоже, ему просто поболтать охота. Мы так увлеклись мужским разговором, что про тебя даже не упоминали.

– - А Старейшин напугать тоже он тебе помог?
– - интересуется Кир.
– - Как в тот раз?

– - Нет, сегодня обошлись своими силами, -- возражает Азамат.
– - Старейшина Ажгдийдимидин внезапно выступил за проект. Мне показалось, что он всё ещё неловко себя чувствовал после вчерашнего и поддержал меня в качестве извинения за то, как обошёлся с моим другом.

– - Это при том, что Алтоша сам хорош?
– - удивляюсь я.
– - Как-то непохоже на духовника так раскаиваться.

Азамат пожимает плечами.

– - Он потом ещё написал, что считает меня исключительно трезвомыслящим человеком, и что моё правление чрезвычайно полезно для планеты, и ещё что-то в таком духе. Я даже не понял, к чему это было. Мы с Унгуцем потом парой слов перекинулись, он сказал, что Ажгдийдимидин последнее время какой-то странный. То ли увидел в будущем что, то ли дома неурядицы. Конечно, не моё дело, но хоть бы он с Унгуцем свои проблемы обсуждал, а то нести на себе такую ответственность одному -- это должно быть ужасно...