О детях и прочей нечисти
Шрифт:
– - Здравствуйте, Старейшина, -- я усаживаюсь на ковёр перед ним.
– - Я, собственно, зашла спросить, ничего если я в этот мой круг подруг возьму женщину с глухим именем? И живёт она не совсем в Ахмадхоте, но близко, мы довольно часто видимся. Зато она очень опытная, шестеро детей, прекрасная мастерица...
Ажгдийдимидин, кажется, меня вообще не слушает, а только вглядывается в моё лицо, как будто там с нашей последней встречи что-то новое появилось. Когда я замолкаю, он никак не реагирует. Я жду с полминуты, потом начинаю ёрзать и покашливать и склоняю голову набок. Это выводит его из ступора.
"Это ладно, ты лучше скажи, что ты завтра собралась делать?"
– - Домой ехать, -- пожимаю плечами.
– - На Дол.
"Подожди до вечера", -- выводит духовник.
– - "Погуляй по городу".
– - Зачем?
– - удивляюсь я.
Старейшина корчит укоризненную физиономию, мол, нашла что спросить, глупая женщина. И правда, чего это я.
– - Ну хорошо, -- говорю.
– - Погуляю. Так насчёт подруги -- не запрещено?
Духовник отмахивается и мотает головой.
– - Кто это такой у нашего духовника дома живёт?
– - спрашиваю я вечером Азамата, когда он, отключившись от бренного мира, воркует над Алэком.
– - Здоровенный такой?
– - отрешённо уточняет муж.
– - Это его пара.
– - Ох-х, бедолага, -- не удерживаюсь я.
– - Кто?
– - удивлённо спрашивает Азамат, отвлекаясь от ребёнка.
– - Ажгдийдимидин. Ты же не думаешь, что он сверху?
Муж поджимает губы.
– - Лизонька, я тебя умоляю, не надо обсуждать личную жизнь Старейшин. Тем более духовников. Они ведь и услышать могут. Это не наше дело! Да и потом, насколько я знаю, жалеть Старейшину Ажгдийдимидина не приходится. Он очень счастлив со своей парой.
– - Да, но-о...
– - начинаю я, но Азамат быстренько перебивает:
– - Ты завтра с утра уедешь?
– - Да нет, мне наш "Ажги-хян" до вечера велел тут погулять.
– - Ну Ли-и-иза!
– - Азамат воздевает руки к небу.
– - Я же тебя просил его так не называ-ать!
Я пользуюсь воздетыми руками и тыкаю его под рёбра.
Наутро я честно, как велено, отправляюсь гулять по городу, захватив с собой Алэка -- не оставлять же бедную крошку в одиночестве на целый день. С мелким мне, конечно, не очень хочется таскаться по людным улицам, где ездят машины. Замотавшись в слинг и воссев на Пудинга, я делаю круг почёта по окраинам. Очень медленно, потому что Пудинг считает своим долгом пожевать ягод с каждого куста, ну или на худой конец цветочек из-под забора. Хорошо, что муданжцы не держат палисадников с культурными декоративными растениями, а то ещё наорут на меня, а потом, когда узнают, помрут от ужаса.
Двигаясь от куста к кусту, Пудинг постепенно завозит нас на речной берег, где обнаруживает куртину дикой кукурузы и вставляется в неё по самое седло. Поняв, что вытащить его в ближайшие пару часов не удастся, я спешиваюсь, разворачиваю одеяло и располагаю себя и мелкого валяться на солнышке. Города отсюда практически не видно, зато вода так блестит, что смотреть больно. Я лежу, зажмурившись, и пытаюсь отгадать, зачем же Ажгдийдимидин послал меня гулять, и туда ли я пошла, куда надо? Может, он хотел, чтобы я по кабакам пошлялась? Или по улицам, чтобы встретить кого-то? Надо
Примерно через полчаса мои раздумья оказываются прерваны шорохом шагов по траве и тяжёлым дыханием. Я разлепляю один глаз -- нешироко, чтобы не очень много солнца в него попало. Ко мне идёт какая-то полная дама. Поняв, что мне не избежать приветствия и, возможно, светского разговора, я сажусь на одеяле и солнечно, под стать погоде, улыбаюсь. Дама как-то испуганно останавливается. Против света я её совсем не различаю, сколько ни прикрывай глаза ладонью.
– - Здравствуйте!
– - пингую. Может, хоть по голосу опознаю?
– - Элизабет?
– - неуверенно спрашивает она.
– - Она самая, -- киваю, приподнимая брови. На Муданге меня так не называет никто: либо Лиза, либо Хотон-хон, но никогда не Элизабет. Уж не нарвалась ли я на очередное божество? Это бы объяснило...
– - Вы меня, должно быть, не помните, -- перебивает мои мысли дама.
– - Я Эсарнай с Гарнета.
– - А-а-а!
– - хлопаю себя по лбу.
– - Помню-помню, я только вас против света совсем не вижу!
– - Ой, простите, -- она обходит меня ниже по склону и наконец-то становится видна. Это несомненно Эсарнай, жена Экдала, но то ли естественное освещение ей не очень идёт, то ли она плохо себя чувствует, в общем, выглядит она похуже, чем тогда, на Гарнете.
– - Что-нибудь случилось?
– - спрашиваю, жестом предлагая ей приземлиться на моё одеяло. Алэк сопит у меня под боком, игнорируя гостью.
– - Нет, ничего. Почему вы так решили?
– - удивляется она, садясь.
– - Мне показалось, вы выглядите уставшей, -- осторожно отвечаю я.
– - Я действительно немного устала, -- соглашается она с какой-то нервной улыбкой.
– - Никак не привыкну, что здесь всё так далеко и дико.
– - В смысле?
– - моргаю я.
– - Ну, я ведь всю жизнь жила на Гарнете, -- поясняет она.
– - Там нет таких мест, чтобы нужно было продираться сквозь траву и кочки.
– - Это да, -- ухмыляюсь я.
– - А куда вы хотели попасть?
Вопрос её явно напрягает, она поводит плечами и отвечает неуверенным голосом:
– - Да так, пройтись... Я недавно приехала и никогда раньше не была на Муданге, вот, хотела осмотреться...
Мне чрезвычайно сомнительно, что такая дорогая женщина, как Эсарнай, на самом деле хотела погулять. Конечно, может, гарнетские муданжцы и отличаются от коренных, но вряд ли настолько. Я скорее поверю, что она пошла собрать цикуты для соседки. Ну ладно, не хочет говорить, не буду выспрашивать.
– - А вы сами-то что тут делаете?
– - спрашивает тем временем она. Мне кажется, по-муданжски она говорит не так сдержанно и вежливо, как на всеобщем.
– - Да вот, князя выгуливаю, -- усмехаюсь, теребя завязочку на Алэковой распашонке.
– - Князя?..
– - она изумлённо смотрит на мелкого и вдруг резко с шумом вдыхает.
– - Ах! Это же вы -- Хотон-хон! Боги, как же я не сообразила! И обратилась по имени, ой, а вдруг кто слышал...
– - она испуганно озирается.
– - Ничего, ничего, -- успокаиваю её.
– - Имя моё все знают, я не любитель этих формальностей.